Евангелие от зверя

Головачев Василий Васильевич

Храм Морока возле озера Ильмень уже две тысячи лет имел особый статус среди оставшихся храмов, потому что именно он охранял Врата — путь выхода Морока в земную реальность. Духовной живодерней он стал позже, в четырнадцатом веке, после развала Мороком Великой Русско-Ордынской империи, когда были освобождены силы зла и агрессии, поставившие целью дальнейшее разрушение Руси как родины Освободителей человечества и источника Светлых энергий. Именно жрецы этого храма предложили Мороку «наслаждение плотью девственниц», чтобы он мог не просто питаться темными энергиями страданий и мук, но и наслаждаться при этом, поддерживая демонический эгрегор своих слуг. Морок согласился, и с тех пор Врата располагались

во владениях храма у озера Ильмень, где с его появлением начинался чудовищный ритуал «посвящений» молодых девушек-послушниц в жрицы храма, сопровождавшийся их насилованием и жестокими издевательствами.

Системой охраны тайны храма занималась особая служба хха — хранителей храма, опиравшаяся на знания и силу черных колдунов и магов, слуг Морока. Однако каждая система, зависящая от обычных людей, стремящихся возвыситься за счет других, всегда в конце концов саморазрушается. Дала трещину и система хха Ильменского храма. К концу двадцатого столетия в распоряжении верховной жрицы остался только один черный маг, способный служить ей, да и то не в полную силу из-за своих склонностей к бродяжничеству и увлечению старинными рецептами превращения людей в монстров. На просьбы верховной жрицы он откликался все реже и неохотней, что привело к ослаблению магической защиты храма и в конечном итоге к утечке информации о его деятельности. Но приказать ему переключить все внимание на дела храма верховная жрица не могла, колдун давно перестал быть человеком и мог в припадке ярости нанести немалый вред владениям Морока, а сил справиться с ним у Пелагеи уже не хватало.

Еще большую злобу у нее возбуждала деятельность сотника, ответственного за охрану владений, переставшего выполнять свои обязанности в полной мере и вынашивающего планы захвата власти. Он не понимал, что им не суждено сбыться, однако не становился от этого менее опасным. Однако без него Пелагея обойтись пока не могла, сотник много знал и окружил себя замороченными охранниками, подчиняющимися только ему, среди которых была и дружина навьих воинов, уже умерших однажды и потому не боящихся смерти. Если бы не гипертрофированное самомнение сотника, амбиции и мечты захватить власть, его можно было бы терпеть и выводить на новый уровень — черного мага, но с течением времени верховная жрица все больше убеждалась, что ее надежды напрасны. Потап Лиховский не желал подчиняться и продолжал плодить ошибки, чреватые полной демаскировкой храма. Пора была нейтрализовать деятельность вольнолюбца, для чего Пелагея и попросила у эмиссара Морока в Москве дать ей в услужение агента по особым поручениям. То, что агент этот тоже проштрафился перед своим господином, она узнала по своим каналам.

Безымень появился в храме в тот же день, когда на острове Войцы, всего в четырех километрах от храма, высадилась экспедиция Пашина. Сотник не смог воспрепятствовать высадке, у экспедиции обнаружилась магическая защита, что послужило дополнительным фактором раздражения Пелагеи. Ее не успокоило даже сообщение жрицы Феофании об уничтожении отряда чекистов, прибывших на остров под видом рыбаков, а также успешная операция по дезориентации Пашина, клюнувшего на приманку — камень с затемняющей сознание руной — обессиливающим заклятием.

Перед тем как вызвать сотника, Пелагея самолично полистала досье на него, хранимое в магическом «сейфе» — специальной нише в стене кельи, вспомнила законы службы хха и прикинула линию поведения с главным хранителем храма. Ошибаться ей было нельзя, силы таяли с каждым днем, а келья «Ю» — комната подзарядки черной энергией практически погасла, оставшиеся крохи энергии Пелагея держала на крайний случай в специальном сосуде, на черный день.

Служба хха имела пять отделов: собственно охраны, разведки и контрразведки, карательный, обеспечения

и спецназначения. Основным считался отдел охраны, подчиненный непосредственно верховной жрице, на самом деле в последнее время главным стал отдел спецназначения, которым командовал сотник. Это была ударная сила хха, набранная сотником из молодых и тренированных бойцов спецподразделений «Альфа» и «Вымпел», дважды претерпевших «реорганизацию», то есть почти полное уничтожение, а также уволенных по причине сокращения штатов работников антитеррористических подразделений ФСБ, Министерства внутренних дел и Минобороны. В свое время с формированием отдела сотнику очень помог эмиссар Клементьев, и тогда Пелагея не придала этому факту особого значения, теперь же приходилось пожинать плоды своей невнимательности. Лиховский считал, что заручился прямой поддержкой эмиссара и может проводить собственную политику.

Прочитав предобеденную молитву вместе со жрицами храма, Пелагея вызвала сотника в келью «гостхи», приказав зажечь свечи с благовониями на специальных подставках в форме фаллоса. Благовония эти приводили людей в эйфорическое состояние и служили одним из инструментов подавления воли.

Сотник вопреки правилам храма явился не один, с ним были двое бородачей-колдунов невысокого уровня, демонстративно поддерживающих своего хозяина. Пелагея нахмурилась.

— Я приглашала тебя одного, хранитель. Или ты забыл закон?

— Не забыл, — усмехнулся Лиховский, слегка склонив голову, что должно было означать поклон. — Но времена нынче скверные, тяжелые, того и гляди объявятся непрошеные гости, и мне необходимо иметь при себе фельдъегерей и адъютантов.

Верховная жрица уперлась тяжелым взглядом в колдунов, которых когда-то сама обучала колдовскому ремеслу.

— Выйдите!

Те переглянулись, низко поклонились, но не тронулись с места.

— Они слушаются только меня, — самодовольно ухмыльнулся Лиховский.

— Выйдите! — прошипела старуха, грозно сверкнув глазами. — В пыль сотру! Ну?!

— Не пугай, Хозяйка… — начал сотник и умолк.

Пелагея выпростала из-под скуфьи руку, раскрыла ладонь, где крутился и стрелял искорками дымный шарик, и вдруг метнула этот шарик в бородачей. Один из них увернулся, второй попытался отбить его рукой, и в то же мгновение полумрак кельи разорвала сине-зеленая вспышка света. На месте мужика образовался дымный смерч, во все стороны полетели лоскутья, обрывки одежды, а сам он исчез. Порыв ветра погасил свечи, которые тут же зажглись снова сами собой. Побледневшие сотник и его «адъютант» посмотрели на то место, где только что стоял их спутник, перевели взгляды на верховную жрицу. Потом бородач-колдун упал на колени, стукнулся лбом об пол и опрометью выскочил из кельи.

— Прости, Хозяйка! — Сотник смиренно поклонился. Лицо его заблестело от пота. Он был потрясен, не предполагая наличия такой мощи у древней старухи, она же с горечью подумала, что энергии у нее осталось всего на пару-тройку таких демонстраций.

— Назови хотя бы одну причину, — с холодной яростью проговорила она, — по которой я не должна тебя убивать!

Сотник быстро поднял голову, снова опустил, встал на колено.

— Прости, Хозяйка! Я глуп и слаб, но исправлюсь. Сделаю все, что прикажешь.

— Ты не смог справиться даже с бабой Марьей и упустил девчонку! Как я могу на тебя рассчитывать?!

— Я возьму команду и отберу ее…

— Молчи! Ты не смог остановить экспедицию Пашина на озере, ты не воспрепятствовал их высадке, ты пропустил Пашина в деревню и не задержал его с девкой! Все твои ловушки не сработали! Если бы не мой агент в экспедиции, Пашин нашел бы подземный ход! Где Волхварь, за которым я посылала тебя к Евстигнею? Где мой змиев амулет-перстень?!

Сотник склонил голову еще ниже.