Евгений Чудаков
Шрифт:
Казалось бы, залогом решения этих проблем было создание новых машин, таких, как «Победа», ГАЗ-51, ГАЗ-63, ЗИС-110, к которому приступили автомобильные конструкторы, но Чудаков смотрел на дело шире. Он понимал, что более совершенные автомобили потребуют и более квалифицированного обслуживания. Расширение и модернизация автомобильного парка страны не дадут ожидаемого эффекта, если новые машины не попадут в руки людей, любящих автомобиль, технически грамотных, одержимых идеей автомобилизации всего народного хозяйства.
И вот статьи академика Чудакова стали появляться не только в массовых технических журналах и центральной прессе, но и
Да что там выступления в печати! Чудаков ездил в рабочие коллективы, в студенческие общежития и школы, стараясь словом зажечь сердца молодых, привить им любовь к автомобилю, вселить веру в его возможности.
В этой технико-пропагандистской деятельности было у Евгения Алексеевича пристрастие. Имя ему — кино. Еще до войны при непосредственном участии Чудакова был впервые в мире создан звуковой кинокурс «Автомобиль» из пятнадцати полнометражных учебных фильмов. Он был рассчитан на наглядное знакомство будущих шоферов, автомехаников и студентов-автомобилистов с устройством машины. Однако эти фильмы использовались мало. После войны положение изменилось. Киноустановки появились почти в каждом заводском и сельском клубе, каждом учебном заведении. Наглядный метод объяснения основных взаимодействий в системах автомобилей новых конструкций оказался как нельзя кстати. И Евгений Алексеевич с энтузиазмом юноши, восхищенного беспредельной силой кинематографа, окунулся в необъятную работу по созданию модернизированного киносериала «Автомобиль».
Шофер Н. А. Жуков вспоминает: «Почти каждую неделю мы с Евгением Алексеевичем ездили на Лесную улицу. Там находилась студия научно-популярных фильмов. Это было недалеко от автомобильной лаборатории на Краснопролетарской. Евгений Алексеевич как консультант картины тщательно просматривал каждый отснятый эпизод. Но он не мог ограничиться только техническим содержанием ленты. Он повторял, что „в картине все должно быть прекрасно — и тема, и изображение, и звук“. Забирался на просмотрах „в сферы искусства“. Например, мог заметить на озвучивании, что голос диктора звучит неубедительно. Киношники сначала с ним не соглашались, пылко доказывали, что это их область. Но потом, как правило, признавали, что Евгений Алексеевич прав. После рабочих просмотров он просил показать художественный фильм. Очень любил он мультипликационные фильмы про зверей».
Рядом с домом Чудакова, на Чистых прудах, находился старинный московский кинотеатр «Колизей». Несмотря на огромную занятость, Евгений Алексеевич старался не пропустить ни одной кинопремьеры (правда, тогда это случалось не чаще раза в месяц). Обычно он шел в кино рано утром, на первый сеанс.
«К его увлечению кино мы все относились спокойно, пока киношники не стали появляться в доме, — вспоминает Вера Васильевна. — Конечно, я понимала желание Жени использовать в деле всей его жизни самое массовое из искусств, но насколько
Снисходительность, чуткость, внимание к людям, сдержанность в полной мере проявил Евгений Алексеевич в столь непростое послевоенное время. Непростое в масштабах и всей страны, перестраивающейся на мирный лад, и семьи. Ибо в это время сын и дочь Евгения Алексеевича определяли свои пути в жизни.
Начать с Тани. Трудно себе представить дочь академика, заканчивающую десятилетку в школе рабочей молодежи, а днем посещающую заведение, на первый взгляд весьма смахивающее на цыганский табор.
Художественно-промышленное училище имени М. И. Калинина располагалось в помещении бывшего монастыря Всех Скорбящих Радости на Новослободской улице. Часть аудиторий занимала большой зал монастырского собора. Аудитории отделялись одна от другой тяжелыми темными занавесями. Иногда учащимся казалось, что они опущены на дно мрачных колодцев из новеллы Эдгара По. Однако такие ощущения не могли продержаться более нескольких секунд. Ибо вся жизнь училища была пронизана бесшабашным и беспорядочным весельем.
Преподаватели привыкли по военному времени многое прощать учащимся. Посещение всех занятий было необязательным, дисциплина постоянно нарушалась. В перерывах беспрерывно бренчал старенький рояль, оглашая церковные своды лихими фокстротами и душещипательными мелодиями Вертинского. Когда в буфете появлялось лакомство военного времени суфле — сладковатое эрзац-молоко, похожее на растаявшее мороженое, шумная толпа мальчишек и девчонок, не дожидаясь звонка, сыпала по лестницам, чтобы пораньше занять очередь.
Обстановка, прямо сказать, далекая от академической. Познакомившись с ней, Евгений Алексеевич высказал свою тревогу жене, но дочери выговаривать не стал. Только однажды, когда семья собралась за столом, осторожно заметил, что там, где учиться весело, учат обычно неважно. И сразу же перевел разговор на другую тему.
Замечание отца Таню задело. И хотя в училище работали хорошие преподаватели — знатоки народного искусства, была прекрасная библиотека, Таня постаралась уйти оттуда в художественный институт, как только представилась возможность. Институтом, куда она поступила, было знаменитое Строгановское высшее художественно-промышленное училище — Строгановка, где только что возобновились занятия. Когда Таня перешла на третий курс, Евгений Алексеевич успокоился за нее. Они с Верой Васильевной поняли — дочь на правильном пути.
С сыном положение было куда менее ясным. В 1948 году он окончил физико-математический факультет МГУ, но определился не сразу. Поработал в ФИАНе, потом ушел оттуда, потом туда вернулся. В свободное от работы время гонял на стареньком двухместном «хорьхе». Несмотря на почти тридцатилетний возраст, остепеняться не собирался.
— Хватит бездельничать, сэр, пора жениться, сэр, — выговаривал сыну Чудаков цитатами из популярной в то время пьесы «Идеальный муж».
Но Саша только отшучивался, а Евгений Алексеевич ограничивался ненавязчивыми советами и необидным юмором.