Евгений, Джек, Женечка
Шрифт:
«Хозяйка» — новый плевок. Да что ж за верблюды вокруг меня собрались!
— Шуруповерт принести? — поднялась я со стула.
— Я руками вкручу, — заартачился Сомов непонятно зачем. — Наши деды без дрельки строили и ничего.
— Как знаешь…
— Сюда вешать?
Это уже Ярослав ткнул пальцем в потолок веранды.
— А что ты с матерью таким тоном разговариваешь? — повысил голос Сомов, крутя в руках купленный крюк.
— Нормально я с ней говорю, — буркнул Ярослав.
— Ненормально! Мне, постороннему человеку,
Постороннему… Человеку… Хорошо, что ты это понимаешь, милый. То, что ты посторонний.
— Ты, парень, кончай это дело! Думаешь, раз отец в Москве, так тебя и на место поставить некому?
— Джек, хватит! — подала я голос, жалея, что у меня нет в руках ничего тяжелого.
Да и вообще ничего нет — даже слов, способных поставить на место его самого.
— Я сейчас договорю и тогда будет «хватит», — Сомов снова смотрел Ярославу в лицо. — Я тоже по дури хамил матери. Она тоже не жаловалась отцу. Но когда он услышал это собственными ушами, тут же доходчиво объяснил мне ремнем раз и навсегда, как нужно говорить с женщиной, которая тебя родила.
— А я не просил ее меня рожать! — буркнул Ярослав зло.
— Наверное, твой папа попросил. И я не думаю, что он будет в восторге от твоего поведения. Или ты думаешь, что только ты можешь звонить отцу жаловаться?
Сомов, в тебе воспитатель проснулся?
— Женя, хватит! — во мне проснулось желание вытолкать его взашей. — Он все понял. Можете уже наконец этот чертов гамак повесить?!
— Да он тебе все равно не нужен! — не смог промолчать мой сыночек.
— А это тебя не касается, нужен он ей или нет! — не выдержал Сомов речь в назидательном тоне, повысил голос на чужого ребенка. — Твое дело — повесить гамак и точка! Или вали судака чистить, а здесь я все сам сделаю!
Вот что ты завелся? Если я по пьяни и спросила у тебя совета по воспитанию мальчиков, то это не было разрешением к действию. И точно про ремень добавила к красному словцу — и мало лично тебя дядя Володя лупил, нормальный мужик из тебя не вышел…
Я сделала шаг вперед — настрой во мне был воинственный.
— Ярослав, иди погуляй! — и заметив в глазах Сомова злость, добавила: — К Егору!
— Чего ты на меня орешь?!
В глазах сына стояли слезы: большие, крупные, настоящие…
— Чего ты на меня всегда орешь? Что я тебе плохого сделал? Что?
Я снова впала в ступор — или секунда пролетела слишком быстро. Сомов снова опередил меня:
— Давай! Еще разревись тут!
Нет, здесь Ярослав реветь не собирался — рванулся к двери: куда ему бежать? За воротами чужой мир, только внутри дома есть клетка восемь на восемь метров… И даже если он шарахнет дверью, я не могу его останавливать — я позволила постороннему мужику унизить его! И сейчас я его ударила — постороннего, по руке, пусть и не была уверена, что эта рука пыталась схватить за руку моего сына. Пошла секунда тишины — и закончилась хлопком двери.
— Кого ты растишь! — отдернул руку Сомов.
— А ты не растишь никого!
Он сжался у меня на глазах, но мне его не было жалко. Контрольный в голову прозвучал еще громче, я вложила в него всю накопившуюся за двадцать лет злость:
— Надеюсь, Марина лучше меня справляется с ролью матери…
Джек швырнул анкер на половицы. В доме он ничего не оставлял: документы и ключи лежат в кармане джинсов. Пусть шарахает калиткой — мне плевать! Я бы еще добавила, если бы Сомов не сбежал так быстро. Убирайся — из моего дома, с моего участка, из моей жизни! И не смей указывать ребенку, который не твой, что ему делать!
А что теперь делать мне? После того, как закрою калитку… Как вернуться в дом, провонявший рыбой и посторонним мужиком?
Коленки дрожали, но я как-то поднялась на второй этаж и тихо позвала сына по имени.
— Что тебе надо? — вышел он к лестнице.
— Спустись вниз и повесь гамак.
— Он ушел? Из-за меня?
Лицо Ярослава было серым.
— Нет… Это не из-за тебя… Это из-за меня, — продолжала я тихо. — Это трудно объяснить. Просто… Просто мы последний раз виделись детьми, и… Ну и нелегко так быстро повзрослеть… Для меня он все еще не взрослый дядька, а маленький мальчик…
О, да, увы… Так и есть — и даже останься Джек со вчерашней щетиной, она бы выглядела в моих глазах первым пушком. Вот и моя защита от наваждения: открыть глаза и увидеть морщины. Ведь я мечтала о мальчике, а взрослый он мне не нужен.
— Повесь гамак и… Может, сходишь к Егору и пригласишь его с родителями к нам, если они, конечно, не уезжают. А то рыба испортится.
— Я не ем рыбу, — буркнул Ярослав.
— Вам с Егором я охотничьи колбаски поджарю. Идет?
— А чего ты сама не позвонишь? Это же твоя подружка.
— Ярослав, она была моей подружкой. Но прошло двадцать лет. Я ее не знаю взрослой, пойми ты это. Я приглашаю ее только ради Егора, если ты, конечно, хочешь, чтобы Егор пришел. Если нет, так и скажи…
— Мне без разницы…
Это, типа, он согласился. Я спустилась вниз и с веранды набрала номер Алиски.
— Если, конечно, у вас нет других планов, — давала я бывшей подружке возможность отказаться, если мое общество ей в тягость.
— Я в отпуске, а муж утром уедет. Во сколько нам прийти?
— Ну, к шести, чтобы старшие успели пообщаться…
— Слава, это не мое, конечно, дело…
Сердце у меня упало.
— Это был Сомов, я не обозналась?
— Где?
Где мой голос, чтобы говорить спокойно?
— С Ярославом?
— Да, он. Приехал на юбилей к своему Юрке. Я тоже удивилась, встретив его там. Они за рыбой как раз и ходили. Кстати, Егор сейчас свободен с собакой погулять?
Я смотрела на Ярослава, который вертел в руках крюк.
— А Женя вечером будет? — спросила Алиска совсем шепотом.