Евгений, Джек, Женечка
Шрифт:
— У меня сейчас совсем другие дела на уме… Поважнее информирования родственников о неприятном для них событии.
— Почему неприятном, Слава? Если вы любите друг друга… Нам остается только поздравить вас.
Горький ком перекрыл горло. Не знаю, как я вообще сумела продолжить разговор:
— Мы всю жизнь любили друг друга, но это же не помешало вам сломать нам жизни.
Татьяна Борисовна выпрямилась. Нижняя губа ее сделалась почти незаметной.
— Вы специально для этого ушли из семей? — решила проигнорировать она мой выпад.
Я молчала. Врать не
— Когда же вы встретились? С чего вдруг? Через столько лет…
Я тоже сидела со стальной спиной, без тени улыбки на каменном лице.
— Я не собираюсь ничего вам рассказывать.
Татьяна Борисовна кивнула и окончательно спрятала нижнюю губу под верхней. Я не знала, что еще сказать. Спросила про второй кофе и что-нибудь к нему. Или салат? Может, суп…
— Ты с работы. Ты заказывай себе нормальную еду. А я поеду домой. Спасибо за кофе.
Но она не встала. Все жмурилась — только бы не пустила мне здесь слезу!
— Слава, а вы? Вы с Женей думаете про общего ребёнка?
И глаза опустила. В недопитую чашку.
— Тебе ж сорока нет. И теперь говорят, никогда не поздно…
— Женя сказал, что ему не нужен ребёнок…
Я еле договорила фразу, так на меня глянули — прямо-таки испепелили.
— А что он тебе ещё должен был сказать, если ты рожать больше не хочешь?!
— Да хватит уже, может быть, лезть ко мне в трусы! — повысила я голос, наплевав на приличия. — Не надо было нас разлучать, и были бы у вас внуки! Или самим нужно было родить второго, чтобы первого не пытаться на поводке удержать!
— Ну да, ну да… Одна на строгом ошейнике держала, и вторую такую же себе нашёл. А крайняя всегда мать. Конечно… Как иначе!
Татьяна Борисовна поднялась из-за стола. И пошла к выходу. Медленно, хотя там было всего метра три. Я не стала провожать ее даже взглядом. Схватила меню и подозвала официанта, еще не зная, правда, как запихну в себя хоть что-нибудь, но говорящий живот — непрофессиональное поведение.
В ожидании обеда я написала Джеку про встречу с его матерью. «Ну и ладно!» — прислал он в ответ на мое сообщение о том, что я все выболтала свекрови. У них с Ярославом было все хорошо и все было вкусно. Ну, мужики голодать не будут ни на нервах, ни без нервов. Я тоже рискнула победить супчик, но тошнота побеждалась с большим трудом. Как же меня достало так жить. Как же меня…
Я взяла пикнувший телефон. Сообщение пришло на рабочую почту. Я перечитала текст раз десять, не в силах поверить написанному черным шрифтом по белому полю электронного письма с логотипом головного офиса. Москва отозвала мою кандидатуру на возглавление питерского склада. Результаты аудита не могли так быстро дойти до начальства. Да и какое отношение я имею к хищениям? Я в должность ещё не вступила. Но, кажется, вступила в дерьмо. Что за подковерные игры, Матвеев?
Плевать на людное кафе. Я нажала на слово из трёх букв! Пора уже и обновить контакт «Муж».
— Ты совсем охренел? — начала я без всяких «приветов».
Я уже с ним и так с приветом стала!
— Слав, я на встрече. Я тебе позвоню через час. Или два. Как получится…
— А у тебя все прекрасно получилось!
Но Влад уже сбросил звонок. Козел! Началось…
Я вернулась в офис, но прошла сперва на парковку. Счастье мое! Мой Лесовичок свободен. И я тоже. Свободна от всего и всех. Завела машину, вдруг испугавшись за аккумулятор. Глушить не стала — я теперь безработная, но у меня куча домашней работы накопилось. Звонок секретарши застал меня уже на шоссе, минут за двадцать до дачи. Там явно ничего не знали, но я не стала сообщать неприятные для меня новости лично. Сказала, что у меня встреча, так что пусть сами со всем разбираются.
Глаза щипало не от солнца — и я приподняла на переносице двумя пальцами темные стекла. Дура! Ты не должна реветь — прекрасно ж понимала, чем все закончится. Думала, пронесет. Пронесло бы, не будь рядом Сомова. Но он есть и никуда не денется. Я ему еще не позвонила. Голосом номер не вызвать. Так и не завела новый контакт.
Контакт-то старый! Почти сорокалетней выдержки. И мне нужно держать себя в руках. И руль. У меня есть дети и муж, и для них я должна оставаться живой, пусть и полумертвой внутри.
Это всего лишь работа. Я же не настолько хреновый специалист, чтобы ничего не найти без протекции Матвеева. Пусть подавится! И своей фамилией тоже. Я сменю все документы на Сомову. Влад больший геморрой, чем все бюрократы вместе взятые!
— Женя, я уже почти на даче, — позвонила я со светофора. — Так что закончите гулять, приезжайте ужинать.
— Ужин купить?
— Нет, нужно хотя бы чуть-чуть разгрузить морозилку.
И мозг, который заморозился. В висках стучало. Давно я не чувствовала такой сильной потребности выпить. Даже больше — нажраться. Ну хоть раз в жизни можно и мне побыть свиньей? Не все же им!
59. Мать
Глаза нещадно щипало, но силой воли я все же сдерживала слезы: за рулем плакать нельзя — небезопасно. Подъехала к дому с сухими глазами. Остановилась, чтобы выйти открыть ворота, и не смогла… Упала лицом на руль. Хорошо ещё не сильно вдарила лбом по клаксону: машинка не взвизгнула. Очки спасли: и ее, и меня. Их я не сняла и тогда, когда подошёл Егор спросить про Ярослава.
— Он в городе. Когда приедет, не знаю. Завтра Ярослав сам тебе позвонит, — выдала я таким тоном, будто отчитывала чужого ребёнка за серьезную провинность.
Шокированный Егор извинился и ушёл, а я наконец вылезла из машины и из-за досады за свою несдержанность шарахнула дверью. Даже выругалась себе под нос, начав судорожно впихивать в замок ключ.
— А что это ты сегодня без Джека? — услышала я в метре от себя голос Рыкова и даже не вздрогнула.
Повернулась к нему машинально, продолжая чувствовать на щеках противные чёрные струи.
— Ты что это? Ревешь, что ли? — заметил их сразу чертов Серёга.
— А у тебя что, работы нет ни днём, ни ночью? — на сей раз нервно передернула я плечами. — Отойди, дай ворота открыть.