Evocati
Шрифт:
– Мы похороним её утром. Подумайте о произошедшем, - закончил я разговор отпуская всех.
Следующее утро. Кладовка. Андреа и ТиДог.
Андреа, спешно надевала свой бюстгальтер, ТиДог же просто наблюдал за ней, с полным моральным удовлетворением и лёгкой усталостью оперевшись на стену рядом с коробками заполненными моющими средствами. Он заметил, как лицо девушки, ещё с закрытыми глазами, пока она выбиралась из-под бежевой блузки которую надевала, на краткий момент сохранило брезгливое выражение. Вопреки складывающемуся о нём мнению, он был не глупым человеком. Просто он предпочитал держать свои мысли при себе. Умному человеку, в чёрном квартале, вообще сложно расти. Но сейчас по понятным причинам, он подумал, что это от запаха пота. Это было логично, душ разрешался только по субботам, или после "грязных" вылазок. Маловато оставалось топлива для котельной.
Андреа же, думала сразу использовать произошедшее, или подождать, чтобы окончательно решиться, она решила прощупать почву.
– Ти, - подмигнула она, - я хотела у тебя кое-что спросить.
– Она всем своим существом, стремилась очаровать тупого, как она считала качка.
– Спрашивай, - пробасил он с улыбкой.
– Что ты думаешь о Герберте?
– с нетерпением задала она вопрос, едва сдержав порыв поморщиться.
– Я думаю, что он хороший лидер, - сказал он, отведя глаза, и на мгновение, задержав взгляд на овальном синяке, который желтел на правой руке, продолжил:
– А ещё я жив благодаря нему, наверное.
– Но он же просто использует нас всех, - Андреа покачала головой, постаравшись сделать это как можно более завораживающе. Как адвокат, она часто пользовалась этим методом, чтобы сбить с толку свидетелей.
– Да нет, глупости, - отмахнулся здоровяк. И, окинув взглядом её фигуру, предложил "заняться этим" ещё раз. Девушка отказалась и быстро вышла из кладовки. Её миловидное лицо, было искажено в гримасе отвращения и досады.
– Твердолобый дебил, - прошипела она.
Чуть позже. Похороны.
Я стоял у свежей, и пока ещё пустой могилы, и размышлял. Сколько ещё людей мне придётся хоронить на своём пути. Десяток? Сотню? Сколько ещё славных, и не очень, людей сведут себя в могилу, просто по тому, что не умеют приспосабливаться? Население потихоньку подтягивалось, естественно, что Кэрол со сменой присутствовать не могли, но наблюдали с крыши, периодически осматриваясь.
Место для похорон мы выбрали внутри стен. Почётная привилегия для своих. Как оказалось, мысль пришлась к месту. Я же настоял, чтобы на импровизированной могильной плите помимо имени была и краткая история смерти. Сложно переоценить воспитательную силу кладбища, где на каждом камне выбита история чьей-то смерти.
Вот тварей, мы хоронили по-другому, я интуитивно сказал их закапывать скучено и не очень глубоко. И теперь до меня дошло, что получится не плохое удобрение. Только, пожалуй, их надо будет сжигать, перед тем как хоронить.
А тем временем, труп девушки, завёрнутый в ткань, осторожно опустили на дно прямоугольной ямы. Каждый подходил и говорил прощальные слова, некоторые клали мелкие вещицы, которые напоминали о ней. Я же, после слов о том, что она была хорошим человеком, повторил свои слова сказанные вчера. Я давно уже запомнил, что люди лучше запоминают то, что им хорошо и наглядно растолковали. Хоть порой и начинаешь из-за этого считаться занудой.
Потом, уже вечером после работ, были не долгие поминки, с чисто символическим объёмом алкоголя в спортзале который мы временно переделали. Для освещения мы использовали свечи найденные в одной из вылазок. Общий стол был довольно беден, всё-таки тут использовались общие запасы. Личные заначки, народ доставать не стал, с Мирандой сильно близко никто ещё не успел познакомиться. Я заметил, что ТиДог весь вечер, делал попытки подойти ко мне поговорить, но будто бы в последний момент передумывал. Это выглядело как сценка в глупом СитКоме, и изрядно меня раздражало. Но я решил не лезть ему в душу, и просто покинул этот вечер, стремясь побыть в одиночестве. Люди меня скорее уважали и побаивались, чем считали своим другом, и нормально поговорить было не с кем.
Я в одиночестве стоял на крыше, и курил. Дежурных я отправил на праздник, собираясь отдежурить сам. Похоже, я прикипел душой к этой крыше. Потому что мне здесь нравилось. Особенно ночью. Тишина и темнота обволакивали меня прохладным саваном, даря какой-то странный покой, прохладный осенний ветер дул мне в спину. Сзади послышался стук закрывающейся двери, и лёгкие шаги. Я, не поворачиваясь, почувствовал лёгкий запах духов и пота. И кто же из дам почтил меня присутствием?
– Привет, почему ты один?
– знакомый голос О...Эми заставил меня поёжиться, не думал, что я такой сентиментальный, до сих пор.
– Мы уже виделись, - немного грубо бросил я, прогоняя навязчивые мысли.
– Я знаю, но как ещё завязать разговор, если ты такой бука?
– опираясь спиной на парапет, повернулась она ко мне.
Я пожал плечами, всё ещё гоняя свои мысли. Она, немного подождав, снова попыталась завести разговор:
– Ты всегда так странно смотришь на меня, я что, тебе нравлюсь?
– уже без улыбки спросила она, слегка покраснев.
"Девушке всего восемнадцать, Герберт, побойся духов", - заткнул я свой внутренний диалог.
– Ты очень напоминаешь мне мою жену, - прокашлявшись, выдавил я в ответ.
– Прости, я не знала, - снова смутилась девушка. В воздухе повисло неловкое молчание. Для неё было очевидно, что раз её тут нет, то она мертва.
– Ничего, я ...смирился давно. Её нет со мной уже почти двадцать лет, - я снова закурил, немного обижено посмотрев на последнюю сигарету в пачке. А ведь пачка тоже последняя.
Потом мы, ощущая неловкость, недолго поговорили на разные темы. Она рассказала мне, что сблизилась с сетрой. Рассказала, что с ней что-то не так в последнее время. Потом она, не дождавшись ответа, попрощавшись пошла спать. А я всё пытался выбросить её из головы. Простояв минут пятнадцать я послал всё к чёрту, и выкинув смятую пачку и пытаясь отогреть замёрзшие руки последовал её примеру.
Через несколько дней. (9 октября)
– Дойч, у Брайанов от фермы осталось обгорелое пятно метров на двести. Что случилось, сказать не могу, но судя по тому, что я нашёл, могло быть что угодно, - зевая, отчитывался Морган. Не удивительно, учитывая, что его с Гленном не было два дня. Спать вне безопасных зон, то ещё удовольствие.
– А у Поттеров?
– нахмурившись, спросил я.
– А у Поттеров - горшки, - пошутил Джонс (для тех, кто не в курсе Potter - в переводе с англ.
– "горшечник", "гончар").