Эволюционирующая бездна
Шрифт:
Иниго поцеловал ее. Ощущение осталось таким же, как и десятки лет назад, и предательская память мгновенно восстановила сцены и эмоции той поры, когда они с Корри–Лин были вместе.
— Я не такой сильный, как Идущий–по–Воде.
— Ты сильный, — выдохнула она. — Поэтому мы и нашли друг друга. Поэтому мы связаны между собой.
— Я сделаю все что смогу, — пообещал он и потерся носом о ее подбородок. Его руки нащупали полы ее не по росту большой рубашки. — Но он никогда не сталкивался с подобной ситуацией.
— А его путешествие на «Свете Заступницы»?
Она потянула застежку его комбинезона.
— Нет, это не то.
— Он не знал, что его ожидает по возвращении.
— Согласен. — Он немного отодвинулся и посмотрел
— А как же?..
— Черт ним.
Язычок Корри–Лин игриво обвел губы.
— Я первая. Я ждала очень долго.
ДВАДЦАТЬ ДЕВЯТЫЙ СОН ИНИГО
Эй, на палубе, земля! — раздался крик впередсмотрящего.
Эдеард запрокинул голову, чтобы увидеть члена экипажа, примостившегося на главной мачте корабля «Свет Заступницы». Это был Манел, он широко улыбался и махал рукой всем стоящим на палубе. Он снял защиту со своих мыслей и продемонстрировал то, что видел: сейчас его взгляд охватывал только обращенные вверх лица.
— Манел! — разнесся по палубе коллективный вздох.
Неудержимая радость разлилась по всему кораблю. Парень повернулся на неустойчивой площадке, чтобы снова приникнуть к подзорной трубе. Линзы в латунной трубке, несмотря на регулярную чистку, за четыре года путешествия по морям изрядно помутнели, но изображение было довольно четким. Над самой линией горизонта, разделявшей две голубые поверхности, появилось темное пятнышко.
При виде пятна Эдеард захлопал в ладоши, и его веселье долетело до команд остальных четырех кораблей, составлявших исследовательскую флотилию. Все радовались. Далекая вершина над гладью моря могла быть только одним из островков к востоку от Маккатрана, а это означало, что до возвращения в город осталось не больше месяца пути.
— Ну, что ты скажешь? — воскликнула Джиска. — Все–таки он оказался прав.
— Да, конечно, — согласился Эдеард, слишком счастливый, чтобы спорить.
Натран, командующий «Светом Заступницы», уже пять недель обещал, что они скоро увидят восточные острова. У многих появились сомнения в его способностях к навигации, но капитаны других кораблей были с ним согласны. И Джиска все это время старалась поддержать мужа. После четырех лет плавания люди по вполне понятным причинам стали более раздражительными.
Кристабель оказалась рядом с Эдеардом, разделяя его радость. Он улыбнулся жене. Взявшись за руки, они прошли на нос корабля. На средней палубе, к неудовольствию Натрана, давно уже стало слишком тесно. Кроме бухт канатов и рундуков, здесь разместилось множество плетеных клеток с новыми животными, обнаруженными во время выходов на сушу. Не все они пережили долгий путь по морю. Каюта Тарали была заставлена стеклянными емкостями, где тела погибших сохранялись в дурно пахнущей жидкости. Сама Тарали вместе с другими врачами и ботаниками постоянно работала над составлением каталога сотен новых существ и растений.
«Но никаких других людей», — подумал Эдеард.
— В чем дело? — спросила Кристабель.
Еще несколько членов команды уловили его грусть и повернулись в их сторону. Эдеард с извиняющимся видом пожал плечами.
— Мы и в самом деле одни в мире. Теперь, когда до дома уже недалеко, это можно сказать определенно.
— Полной определенности не бывает, — возразила она, убирая с лица упавшую прядь.
Ее волосы снова отросли. Уже через восемь дней после отплытия из Маккатрана Кристабель села на стул в кают–компании и уговорила одну из женщин подстричь ее и без того не слишком длинные волосы, оставив лишь несколько дюймов вьющихся прядей.
— Это практично, — спокойно пояснила она изумленному Эдеарду. — Не мог же ты всерьез рассчитывать, что я стану заботиться о своей прическе в разгар ураганов, которые наверняка нам придется пережить? Мне хватило и первой недели при умеренной погоде.
«Но ты же заплетала их в косу,
Теперь он мог посмеяться над тем огорчением. Кроме того, она оставалась столь же красивой и элегантной даже с короткой стрижкой. Это было самое незначительное изменение из всех, что постигли их за время путешествия. Сейчас он даже не мог вспомнить, когда в последний раз видел женщину в юбке, если не считать торжественных обедов, неизменно проводимых раз в месяц. И еще сопровождавшей флотилию матушки, которой удавалось оставаться в своем традиционном одеянии. Все остальные женщины носили брюки, а в жаркую погоду — шорты. Эта маленькая революция позволила им заниматься такелажем и помогать в десятках других дел, до сих пор считавшихся прерогативой исключительно моряков. Представители гильдии моряков, конечно, сильно ворчали, услышав о женщинах в плавании, да и основная масса жителей Маккатрана недоверчиво отнеслась к этой затее — по крайней мере, мужская половина. Зато женщины почти единодушно выражали свою поддержку Эдеарду.
Скептицизм по поводу участия женщин в путешествии, покачивание головами при упоминании о неудачном опыте капитана Алларда, ужас многочисленных родственников Кристабель по поводу огромной стоимости пяти больших кораблей. Временами казалось, что довольна только гильдия кораблестроителей да целая орава купцов, снабжающих флотилию всем необходимым. Такая атмосфера царила над улицами и каналами Маккатрана с того самого момента, когда Эдеард объявил о своих намерениях, и до дня окончания постройки кораблей три года спустя. И вот когда пять судов встали на якоре у городского берега, скептическое настроение стало сменяться восхищением и волнением. В порту не нашлось достаточно просторного причала или глубокого канала в прилегающем районе, чтобы «Свет Заступницы» и четыре его собрата могли приблизиться к городу. Городские лодочники немало заработали, катая желающих вокруг новых судов. А для установки килей Эдеарду пришлось воспользоваться узким заливом в полумиле к югу от города, где капитан Аллард строил свою «Величавую Марию». Все это пробудило в душах людей сильнейший интерес и гражданскую гордость. Они верили, что на сей раз кругосветное путешествие будет удачным. Наше время, наши корабли, наш талант и наш Идущий–по–Воде, — думали они. Немало добавило уверенности и то обстоятельство, что свое объявление Эдеард сделал через неделю после того, как Небесный Властитель согласился проводить душу Финитана к Ядру.
Эдеард гордился, что продержался так долго. Он очень не хотел снова возвращаться в свое прошлое. От Братства Абрикосового дома Кверенцию он избавил, но личные последствия оказались чересчур сильными. Тяжело было проживать заново те же самые дни, видеть все те же ошибки и неудачи, несчастные случаи и никчемные споры и заново выслушивать политиков, когда он по прежнему опыту знал решение всех проблем. Очень часто ему хотелось вмешаться и тем самым облегчить жизнь многим людям. Но Эдеард понимал, что, единожды нарушив свои принципы, он будет снова и снова вмешиваться в жизнь других и только нанесет вред тем, кому хотел бы помочь.
Кроме того, те повторяющиеся события, которые он терпел с трудом, для всех остальных были не такими уж и плохими, тем более что во второй раз ячейка уже не организовалась. Людям следовало самим сделать свою жизнь лучше и обрести уверенность в грядущем. В конечном счете, как понять, где подвести черту? Если не дать ребенку упасть и сломать руку, он не научится быть осторожнее, а этот урок необходимо усвоить. Без него, кто знает, какую глупость он совершит в следующий раз?
Если не считать нескольких предотвращенных убийств, Эдеард держался превосходно. И потому страстно мечтал построить корабли и на несколько лет уйти в плавание. Он давно хотел увидеть неизведанные острова и континенты Кверенции, а еще больше хотел заняться другими, новыми для него делами.