Эволюция личности
Шрифт:
Бессмысленно ожидать, что предоставленное само себе общество станет сложнее, а его члены захотят преодолеть присущие им ограничения. Энтропию, эту силу инерции, постоянно разъедающую порядок, без труда победить невозможно. В ходе эволюции организмы развивались по большей части не потому, что хотели этого, а благодаря внешним силам, конкуренции и случайностям, задававшим им верное направление. Но когда жизнь сияла духовным накалом, когда поток и сложность были частью повседневного опыта — это происходило не случайно. Балом правил творческий выбор.
Но как же, в конце концов, нам направить свою жизнь к большей сложности? Одна из возможностей — совершенствовать собственную личность и улучшать общество в рамках существующих организаций. Роберт Дэвис писал: «Чтобы принести наибольшую пользу своим ближним, человек
Обитая лишь в умах отдельных людей, стремление к сложности остается малозаметным явлением. Лишь став общим делом, оно сможет влиять на мир. Только сообщество индивидов, придерживающихся одинаковых взглядов, способно влиять на формирование картины мира отдельных людей. Древние говорили: Sine ecclesia nulla religio, то есть «Нет религии без церкви». И это верно не только по отношению к религии. Науке не выжить вне общества, принимающего научные ценности. Системам моральных норм приходит конец, когда люди перестают придерживаться общей этики. Ценности — вещь весьма эфемерная. Чтобы удержать на них внимание каждого, требуется совместное психическое воздействие всей группы. Бывает, ценности создают отдельные люди, но поддерживать их должно все общество.
Поэтому нам необходимо создать общину, верящую в эволюцию сложности, некое «Содружество будущего» — группу близких по духу людей, которые будут поддерживать тенденции, ведущие к гармонии и развитию индивидуального из всеобщего, и сражаться с хаосом и конформизмом. Политические партии основаны на ценностях, сложившихся сотни лет назад, когда взаимосвязь всего сущего на планете и ее ресурсов еще не была осознана. Религии несут мудрость прошедших веков. Специализированные группы по интересам часто сосредотачиваются на важных, но частных вопросах. Однако чтобы уверенно войти в третье тысячелетие, мы должны объединить людей с общими взглядами на будущее.
Арнольд Тойнби, британский историк {202} , много писавший о подъеме и падении великих цивилизаций, считал, что в жизнеспособной культуре всегда появляется немногочисленное «творческое меньшинство». Так, относиться к Соединенным Штатам с уважением людей всего мира заставляет не богатство этой страны и не высокий уровень ее технологий, а идея свободного и человечного представительного правления, родившаяся почти два столетия назад благодаря всего нескольким людям.
Флоренцию эпохи Возрождения тоже прославили не массы, а деятельность нескольких десятков банкирских семей, направленная на формирование международной финансовой системы, и их стремление сделать свою родину самым прекрасным городом на свете. Египет фараонов, Китай династии Хань, Афины, Рим или Париж XIX века — все это уникальные человеческие системы, созданные очень незначительным меньшинством, обладающим уникальными навыками и собственным видением мира.
В наши дни мои слова могут счесть признаком элитиз-ма. Но творческие меньшинства порой выходят и из низов общества. По крайней мере поначалу они многого достигают благодаря своим душевным качествам и преданности делу, а не унаследованному статусу или богатству. Например, апостолы и ученики, распространявшие христианство, были совсем не знатными жителями отсталой римской провинции. Наука — безусловное прибежище элитизма: ее немногочисленное творческое меньшинство определяет программу действий и устанавливает приоритеты. Так же дело обстоит и в искусствах. Наука и искусства — меритократии, где проявляются и преуспевают самые талантливые люди. Отрицая «элитист-ское» истолкование истории, мы в конечном счете отвергаем индивидуальные различия между людьми. Возможно, иногда с точки зрения политкорректности такой подход и допустим, но фактами он не подтвержден.
К тому же, признавая, что историю формируют небольшие группы, мы не утверждаем, что так бывает всегда. Отдельные лидеры вроде Наполеона или небольшие элиты, например большевики в России, вышли из социальной системы своей страны и внесли свой вклад в ее дифференциацию. Но если их деятельность не повышает интеграцию, то она не ведет к большей сложности и может оказаться разрушительной. Социальная интеграция — например великие общественные объединения раннего христианства, нескончаемый поток обращений в ислам, националистические движения прошлого века — это по определению массовые явления, объединяющие самых разных людей. Подобные движения начинаются с отдельных провидцев и маленьких групп: Будда и его ученики, Христос и 12 апостолов, Кавур [28] , Кошут [29] , Бисмарк.
28
Камилло Бенсо ди Кавур — итальянский государственный деятель, сыгравший исключительную роль в объединении Италии, первый премьер-министр Италии (1861).
29
Лайош Кошут — венгерский государственный деятель, премьер-министр и правитель-президент Венгрии во время Венгерской революции 1848–1849 годов.
Я не стану здесь обсуждать, являются ли творческие меньшинства независимыми проводниками общественных преобразований или только инструментами более значительных исторических сил. Как бы то ни было, без них не возникли бы новые идеи и организации. Вопрос в том, каким образом подобные меньшинства могут добиться этого сегодня.
Нет рецепта того, как можно заложить основу для будущих перемен в обществе, но есть много образцов для подражания — от общин альтернативного образа жизни, популярных несколько десятков лет тому назад, до специальных групп, таких как клуб «Сьерра» {203} . Их участники — люди, утомленные рутиной, недовольные существующим положением дел. Они объединяются с другими такими же и начинают искать и пробовать различные решения, пока какое-нибудь из них не сработает. Нередко у них ничего не выходит, но люди, посвятившие себя достижению перемен, не жалеют о потраченном времени, даже если не добьются успеха.
Простой пример из моего личного опыта в области образования — создание школы «Ключ» в Индианаполисе (штат Индиана). Эту государственную семилетку создали восемь учителей, много лет проработавшие в местных школах. И их ожидало бы еще столько же тусклых и бессмысленных лет, останься они на своих местах. Все они считали детское образование делом своей жизни, но чувствовали, что работать с убежденностью и энтузиазмом в рамках системы становится все труднее.
Они не предпочли «реалистичный подход», не перешли в частные школы, не переехали в районы побогаче. Эти восемь учителей пошли по пути радикальной реформы. Прежде всего они решили познакомиться с новейшими взглядами на развитие образования. В течение года каждый из них большую часть своего свободного времени читал книги, а затем рассказывал о том, что узнал, своим коллегам на неформальных домашних встречах по вечерам. После этого подготовительного периода группа решила строить будущую школьную реформу на теории множественного интеллекта Говарда Гарднера, утверждающую, что образование — это не только слова и числа, но также звуки, цвета, движения и чувства.
Приняв общую концепцию, участники группы побывали во всех новаторских школах, на посещение которых у них хватило денег и времени. Они получили гранты на поездки и разъехались в разные школы по всей стране, чтобы познакомиться с их целями и методами. Вернувшись, каждый из членов группы поделился узнанным с товарищами. Следующим этапом было создание концепции школы, действующей в рамках государственной школьной системы, но отличающейся от других значительно большей свободой и большим единством одновременно. Это школа была готова принять любого ребенка при условии, что его родители согласятся помогать ему, отчасти жертвуя своим временем и комфортом.