Эволюция военного искусства (Том 1)
Шрифт:
Особенно низко стояло стратегическое искусство в период крестовых походов. Мистическая цель, которую ставила политика - овладение Иерусалимом и создание феодального христианского острова среди окружающего магометанского моря, исключала возможность рациональной стратегии{71}. Третий крестовый поход, во главе которого стали император Фридрих I Барбаросса, английский король Ричард Львиное Сердце и французский - Филипп-Август (1189-1192), правда, не являлся уже простым паломничеством, с оружием в руках, как предшествующие, он был организован государственной властью, с установлением в империи налога, с подбором воинов, могущих содержать себя в течение двухлетнего похода, с организацией продовольствия от лежащих по пути стран{72}. И все же этот наилучше организованный поход являлся иррациональным предприятием, безотчетным увлечением. Энергия Запада, расточавшаяся свыше двух столетий в походах в Палестину, могла бы быть использована гораздо целесообразнее. Фридрих Барбаросса, вынужденный на походе миновать страну сельджукских турок, Иконию, в которой султан готов был ему благоприятствовать, а сыновья султана захватили власть и встретили крестоносцев с оружием в руках, разбил сельджуков, захватил их главный город, но
Рыцарство представляло прежде всего касту, это был не род оружия а скелет в феодальной армии. Рыцарство не являлось тем первоисточником, из которого развилась современная кавалерия. Тем не менее, историки конницы, начиная с Денисона, видят в рыцарях своих предков и идеализируют рыцарей, как защитников бедных и слабых На самом деле, нравы были много грубее. Воин без работы и без дисциплины легко обращается в разбойника. В средние века значительная часть рыцарства, опираясь на свои укрепленные замки, занималась разбойничеством и самоуправством Против рыцарей-разбойников предпринимались целые походы, при осадах разбойничьих замков на помощь с воодушевлением являлось ополчение местного населения, выполнявшее осадные работы. Слабая королевская власть не могла во Франции умиротворить разбойничьи выходки рыцарей - на помощь явилась церковь, провозгласившая "Божий мир" от вечера четверга до утра понедельника, в ход оружие. Фридрих Барбаросса в 1186 году установил требование, чтобы каждый начинающий войну с соседом объявлял об этом за 3 дня. Но все это были паллиативы против рыцарского самоуправства, не представлявшие никакого обеспечения честным гражданам. Вечный внутренний мир провозглашался в средневековье неоднократно; однако, только развитию капитализма удалось преодолеть грабежи рыцарства вместе с средневековьем и феодализмом, заменив их более утонченными формами эксплуатации.
Города. В XI веке в феодальных государствах Западной Европы начала сказываться новая растущая сила - города. Феодальные учреждения соединяли в стройную систему классы, связанные с земельной недвижимой собственностью. Представителем движимого имущества являлся городской рынок, базар, где сохранялось и росло денежное обращение. Западноевропейский город имел очень часто центром происхождения рынок. Представители движимого капитала, городские буржуа, быстро приходили к сознанию общих интересов, и первым коллективным имуществом горожан были городские стены, создававшие городу известную независимость от самоуправства феодалов; в своих тесных средневековых посадах горожане сплачивались в одну политическую корпорацию, в них развивалось чувство местного патриотизма и гордости. Особенно сильно и рано развились на старой античной почве города северной Италии, с Миланом во главе. В течение второй половины XII и первой XIII столетия итальянские города выдержали упорную борьбу с Гогенштауфенами. Развивались и германские города на развалинах римских колоний или около дворов богатых духовных и светских феодалов, представлявших удобный рынок сбыта; затем они вступали подчас с ними в борьбу и даже объединялись между собой в могущественные союзы - рейнский, швабский, ганзейский. Наибольшую политическую энергию проявляли республиканцы итальянских городов, но, однако, и им в условиях средневековья не удалось создать пехоту, спаянную на подобие античной в одно тактическое целое. Главная сила мелких античных государств заключалась не в тех бойцах, которых выставляли непосредственно горожане, а в крестьянах их округи, в их рыбаках, в их угольщиках. Все это в древней Греции или Риме было прочно политически связано с городом и жило общими интересами. В средневековье, хотя города добивались государственной власти над довольно значительными сельскими районами, однако, глубокая экономическая и политическая пропасть отделяла интересы городского и сельского населения, и попытки создать вооруженную силу городов из крестьянских элементов не могли иметь успеха.
Сверх того, феодальный строй властно вторгался и в города. Командующим вооруженными силами города назначался почти всегда рыцарь. Скорое возвышение итальянских городов объясняется в значительной степени тем, что итальянские помещики - рыцари - в большом числе проживали не у себя в поместьях, а в городах. Создался особый тип полурыцаря, полукупца. Когда в XII веке возникли запрещения посвящать в рыцари лиц крестьянского или недворянского происхождения, то эти запрещения не распространялись на горожан. В составе городских вооруженных сил главное ядро образовывалось более состоятельными гражданами, которые выступали в поход конными, в рыцарском вооружении. Немецкие рыцари, пришедшие в Италию с Гогенштауфенами, видели в своих противниках - итальянских городских рыцарях - сапожников и портных, замаскированных в чуждый им наряд. Но и в Германии происходило то же. В 1363 г. Страсбург выставил таких полурыцарей 81 копье: цехи - 21, виноторговцы - 4, судовладельцы - 5, лавочники - 4 и т. д. Вызванное обстановкой стремление города копировать феодальные армии обессиливало попытки самостоятельного строительства крепкой, сплоченной пехоты. В 1176 году, когда при Леньяго миланское ополчение разбило Фридриха Барбароссу, городская пехота как будто бы сыграла известную роль{73} и показала известную сплоченность, но в общем городская жизнь не благоприятствовала созданию вооруженной силы.
Недостающую сплоченность и воинственность горожан стремились наверстать широкой религиозной пропагандой среди городского воинства. Знамя городской пехоты в Италии укреплялось на высоком древке, прикрепленном к тяжелому возу, запряженному шестью волами. На возу была укреплена и чаша со святыми дарами. Здесь же на возу стоял священник-проповедник, убеждавший пехотинцев, в случае потери строя, не разбегаться, а смыкаться к своему "карочио", чтобы победить или погибнуть со своей святы ней. К "карочио" стаскивали и здесь же причащали раненых и умирающих. Знамя карочио, медленно двигавшееся за наступавшей пехотой, было далеко видно и являлось сплачивающим около себя центром.
Препятствия росту силы городских милиций. Серьезное развитие городских милиций Италии и Германии с середины XIII века прекратилось, вследствие широкого обращения городов{74} к наемничеству чуждых городам военных элементов. Германские города стремились обеспечить себя договорными отношениями с проживавшими по соседству рыцарями. Как мало воинственны были горожане и как высоко котировались рыцари, видно из текста этих договоров: большой город Кельн в 1263 году договорился с графом Адольфом фон Берг: последний становился гражданином Кельна и обязался выходить на помощь городу с 9 рыцарями и 15 молодцами в полном вооружении, на бронированных лошадях. Город уплачивал за это ежедневную субсидию графу в 5 марок и со своей стороны обязался помогать графу Бергу 25 родовитыми гражданами в полном вооружении на бронированных лошадях. Большой город вошел в политическое соглашение из-за 24-25 человек; 25 конных бойцов считались уже серьезной силой.
Во Франции организация городской милиции развивалась по инициативе королевской власти, искавшей опоры в городах против центробежных стремлений крупных вассалов. Людовик VI в 1137 году, определив устройство городского управления, наметил и положение о городской милиции, уточненное впоследствии Филиппом-Августом. Каждый город, в зависимости от богатства и количества населения, должен был выставлять определенное число пеших и конных воинов, которые группировались по приходам в дружины и выступали в поход под начальством мэра или городских старейшин. Конечно, французская городская милиция подверглась энергичным нападкам феодалов, и даже короли иногда становились на их классовую точку зрения. В 1347 году король Филипп VI (хроника Фруассара) заявил, что "в будущем он будет водить в бой только дворян. Горожане являются просто балластом, который тает и исчезает в рукопашном бою, как снег перед лицом солнца. Можно пользоваться только городскими стрелками да городским золотом, чтобы уплачивать издержки и жалованье дворянам. Горожан же лучше оставлять по домам - пусть стерегут своих жен и детей и ведут свою коммерцию; для военного дела годятся только благородные, изучившие его и воспитанные для него с детских лет". Когда, во время столетней дойны, в 1415 году, город Париж объявил мобилизацию буржуазии, Жан де Бомон воскликнул: "к чему нам в армии присутствие этих лавочников?".
Серьезные успехи в военном деле городов связаны с развитием в них класса ремесленных рабочих, позволявшего возродить пехоту, как это было при восстаниях фламандских ткачей в XIV веке; эти попытки возрождения пехоты, заря новых времен, будут разобраны в следующей главе.
В Англии феодальный призыв был совершенно упразднен установлениями 1181 года; вместо него явилось учреждение гражданской милиции, дополненное в 1252 г. Это и есть, по существу, дожившая до последнего времени английская милиция. Каждый англичанин от 16 до 60 лет обязан был содержать вооружение, более или менее дорогое, в зависимости от того из 5 классов, в который он зачислялся по имущественному положению, и был должен немедленно являться по призыву в случае появления неприятеля. Закону дана была самая широкая огласка, суровейшие наказания грозили каждому гражданину за неисправность в вооружении и явке; местная власть должна была строго следить за проведением закона в жизнь. 700 лет существует закон об английской милиции, но история ее очень поучительна: на бумаге сотни тысяч воинов могли быть всегда мгновенно собраны и никогда в серьезных случаях они не собирались. Милиционный закон, имевший силу многие столетия, всегда оставался мертвой буквой. 5 классов, в зависимости от имущественного ценза, и другие подробности этого закона указывают на стремление копировать римскую милицию лучших времен{75} - но сходство между древнеримской армией и мифической английской милицией можно усмотреть, конечно, только на бумаге. Английская милиция была и осталась воздушным замком государственного Манилова.
Военная мощь феодализма. Средневековье - эпоха едва прерываемой, бесконечной гражданской войны. В почти сплошной борьбе соседей между собой закалялась сила выделившегося из народа военного класса. Очень существенны минусы, связанные с феодальным устройством армии. Наступательная сила феодальной Европы, как показали крестовые походы и столкновения с турками, была ничтожна. Но все же, благодаря вассалитету и ленной системе, этим двум основам выдвинутого франками военного строительства, германо-романской цивилизации удалось отразить два удара, грозившие совершенно изменить ход развития человеческой культуры: Карл Мартел, второй из Каролингов, в 732 году, отразил в Пуатье натиск ислама, уже грозившего Византии и Италии, захватившей Пиренейский полуостров и разлившегося по территории Франции до Луары; к Рейну стучались язычники; всякая преемственность от римской цивилизации пала бы, если бы разрушилась узкая перемычка между Луарой и Рейном, которую защищали франки. И в 955 году Оттон Великий на р. Лех, близ Аугсбурга, разбил свирепых язычников-венгров, представлявших для Западной Европы опасность такой же катастрофы, какую вызвало впоследствии для Киевской Руси нашествие татар.
Однако, эти исключения не должны затемнять общую военную слабость феодальной Европы. Яснее всего она видна из столкновения с викингами, сохранившими в неразложенных культурой скандинавских странах изначальные боевые достоинства германских варваров. Небольшие кучки этих профессионалов военного дела, удальцов-разбойников, наводили трепет на всю феодальную Европу. Они, под названием варягов, образовали ядро, около которого славянские племена начали складывать русскую государственность; они осели, под названием норманнов, в северо-западном углу Франции, основали англо-норманское и южно-итальянское норманское государство: 500-700 норманнов{76} оказалось достаточно, чтобы отразить сарацин в Италии, выгнать их из Сицилии, побороть местную феодальную государственность и предпринять попытку завоевания Византии, которая была отражена последней (сражение при Дирахиуме 1081 г.) только потому, что византийцам удалось нанять на свою службу пришедшую с Востока группу варягов. Викинги, обходя Европу с двух сторон, столкнулись здесь лбами. Феодальное ополчение чувствовало себя очень неуверенно при столкновении с норманнами.