Евреи, которых не было. Кн. I
Шрифт:
После войны «преступник» Шиндлер бежал в Латинскую Америку, а «жертва фашизма» Кастнер чувствовал себя превосходно под покровительством союзников – как-никак, один из «чудом спасшихся».
В лодзинском гетто комендантом был еврей Румковский, и Именно этот Румковский отправил в крематории всех своих сородичей из гетто. Румковского убили последним, именно этот Подонок не спасся. А когда после гибели гетто 800 евреев спасались в подвалах, именно польская полиция давала им воду и хлеб [113, с. 583].
В варшавском гетто главной опорой нацистов был некий Черняков,
В мае 1943 года в варшавском гетто вспыхнуло восстание. К тому времени в гетто оставалось всего 40 тысяч человек из 450 тысяч – остальных уже отправили в газовые камеры. Не более 7 тысяч евреев в гетто могли воевать и имели хоть какое-то оружие. Эти люди напали на 800 эсэсовцев, когда те вошли в гетто, чтобы собрать евреев в очередной транспорт. Три дня шли уличные бои. Чему удивляться: что эти 800 эсэсовцев не могли справиться с плохо вооруженными, голодными евреями? Или тому, что при таком численном перевесе вообще хоть один эсэсовец ушел на своих ногах? Не знаю.
Во всяком случае, через три дня эсэсовцы отступили, и в гетто вошел отряд генерала Струпа, поддержанный даже артиллерией. Артиллерия методично разрушала дом за домом, квартал за кварталом, превращая кварталы города в дымящиеся развалины. И все равно пришлось предпринять несколько атак, большая часть которых была отбита.
Струп просто не мог не победить, но евреи, поставленные перед неизбежностью гибели, проявили просто исключительную воинскую доблесть. Зафиксировано несколько случаев, когда еврейские юноши ложились под танки со связками гранат, когда несколько человек оставались на верную смерть, прикрывая отход своих.
У них не было выбора? Да. Это мужество загнанных в угол? Да. Но умирать можно по-разному. Евреи держались порядка шести недель. Ни нацисты, ни они сами, ни поляки не предполагали, что гетто продержится так долго. Порядка 6 тысяч человек сгорело в пылающем гетто во время пожаров, 7 тысяч евреев было убито в уличных боях.
Остальных сразу же отправили в Треблинку, где отравили их газом и сожгли. Жаль только, что знаем мы далеко не всех, — из всего гетто спаслось всего несколько человек, и они рассказали далеко не обо всех, кто заслуживает памяти за свой героизм.
Мистер Даймонт со свойственной ему глубиной исторических познаний полагает, что «напрасно евреи взывали о помощи к польской подпольной армии. Поляки надеялись, что немцы решат за них еврейский вопрос в Польше. Они не предвидели, какой сюрприз готовит им история. Когда в июле 1944 года польское подполье вело неравную битву с немцами в той же Варшаве, оно обратилось за помощью к русским. Подобно тому, как поляки отказались помочь евреям, русские отказались помочь полякам. Отлично вооруженная 150-тысячная польская армия была уничтожена. Немцы решили за русских их польский вопрос» [4, с. 490].
Почти так оно и было, за одним важным исключением: 150-тысячную «отлично вооруженную» армию Даймонт попросту придумал. Было повстанцев от силы 16 тысяч человек, вооружение у них было только легкое. Но восстание и впрямь началось в расчете на подход Советской армии, когда первые советские танки уже входили в пригород Варшавы, в Прагу.
А Советская армия сознательно прекратила наступление на Варшаву, три дня выжидала. Советское командование не хотело, чтобы Варшаву освободила Армия Крайова, подчиненная лондонскому эмигрантскому правительству. Восставшие поляки были почти поголовно уничтожены нацистами, город практически перестал существовать.
Как видите, мнение Даймонта расходится с мнением Маркиша – он-то хорошо видит действие закона возмездия. Впрочем, когда возмездие касается не евреев, а людей других народов, многие евреи готовы признать действие этого закона. По крайней мере, пятеро российских евреев разного возраста и разных умственных способностей приводили мне в пример историю этих двух варшавских восстаний в пример, именно как случай действия такого закона.
Странно только, что для Черняка, соубийцы десятков и сотен тысяч евреев, они не находят слов, достойных его поступков. А в рядах поляков не выделяют тех, кто уносил и прятал обожженных и раненых евреев; поляков, у которых были свои семьи и за которыми гнались вооруженные эсэсовцы и пылили немецкие танки.
Потому что и с предателями-поляками все не совсем так однозначно… Восстание в варшавском гетто не поддержала Армия Крайова. А вот просоветская Армия Людова, подчинявшаяся Польской рабочей партии, пыталась помочь, и, среди прочего, поляки вынесли из пылающего гетто нескольких раненых. Эти евреи дожили до конца войны.
Еще в одном гетто, в белостокском, в августе 1943 года война шла шесть дней. По немецким данным, евреи убили более 20, по данным поляков – до 100 человек карателей [115, с. 98].
Евреи восстали, несмотря на акции устрашения: при входе нацистов в Белосток сразу были сожжены живьем в синагоге 2000 человек. А здесь шесть дней шли самые настоящие боевые действия. Известны даже имена некоторых евреев. Подросток 15 лет Гальтер стрелял из обреза по целому взводу, успел ранить несколько человек. Некая девушка Дора подбежала к броневику и в упор убила немецкого офицера (в следующий момент ее буквально отшвырнуло ударом сразу нескольких пуль). Нацисты подавили восстание и вывезли в Треблинку, Освенцим и Майданек до 30 тысяч человек; из них уцелело 10 или 15 (не тысяч – отдельных людей).
Поляки не помогали восставшим (в Белостоке и не было польской боевой организации), но спрятали тех, кого могли, — до тридцати человек. И что характерно – никто не выдал!
Как видите, поляки занимали очень разные позиции. Одни жители Варшавы собирались смотреть, как немцы долавливают гетто, словно на спектакль. Были случаи, когда они указывали немцам – вот, мол, глядите, господин фёльджандарм, еще один во-он туда побежал! А другие поляки помогали, рискуя собственными жизнями. И как тут вывести какое-то коллективное, всех касающееся правило – это я ума не приложу.