ЕВРОПА И РАСОВАЯ СОЦИАЛЬНАЯ РЕВОЛЮЦИЯ
Шрифт:
Президент Ельцин, то есть глава и олицетворение разбойного режима, судя по многим признакам и высказываниям его окружения, мнит себя великим реформатором, сравнимым не меньше, чем с Петром Великим. Но царь Пётр потому и стал Великим, что поставил цель ускоренно развить в отсталой стране мощное промышленное производство, показывая подданным личный пример, оставшись в памяти народа и кузнецом, и плотником, и кораблестроителем, давшим жизнь многим новым и старым городам. Производя революционные Преобразования в условиях страшной двадцатилетней Северной войны, бросая на строительство и обеспечение армии и флота все средства государства, он одновременно увеличил в несколько раз производительные силы и к концу жизни утроил доходы казны, подчинив торговые возможности именно промышленному развитию огромных регионов. А нынешняя клика власти довела мощное индустриальное государство до полного развала производительных сил и до повсеместных банкротств промышленных предприятий, до подлинного экономического бедствия. Достаточно одного только примера. В апреле текущего 1997 года бюджет России на 43%(!) наполнился из налогов мало что производящей Москвы, что нагляднейшим образом показывает, до чего доведена огромная страна. Она на грани такого хозяйственного краха, какого не знала никогда в своей непростой истории.
Это не прошлые ошибки, не заблуждения правительства, осознав которые можно исправить положение, – а именно так пытается представить дело в своих неоднократных высказываниях Президент. Нет, это сознательная политическая линия клики власти. За какие такие проступки были изгнаны из правительства вице-премьеры Сосковец и Каданников? Только за то, что они пытались, – действительно, пытались, – бороться с разрушением промышленного производства, производительных сил. Все остальные дельцы "команды Президента" шарахались от ответственности за производство в стране, как от чумы. Характерно, что никто из "реформаторов команды Президента", оказываясь вынужденным покидать важные посты, не стал связываться с производством, держась от производительного предпринимательства подальше, как будто боясь проказы. Все они становились банкирами, владельцами или совладельцами коммерческих фирм, увеселительных заведений разного рода, директорами фондов и прочее и прочее. Своих детей они тоже пристраивали к коммерческим банкам, к коммерции и только к коммерции в том или ином её проявлении, отправляли на изучение бизнеса за рубеж опять же только в коммерческие учебные заведения. Они привязываются к господствующему классу, к диктатуре коммерческого космополитизма целыми кланами, семействами, изгоняя из их членов самую мысль о возможности заниматься производительным, не спекулятивно-посредническим видом деятельности.
Тот же Чубайс, сейчас убеждённо заявляя о намерении направить усилия правительства на подъём производства, в прошлом году, оказавшись изгнанным из этого правительства, занялся отнюдь не производственным предпринимательством. Он посвятил себя в чистом виде посредническому спекулятивному бизнесу, брокерству. Отчего же, спрашивается? Оттого, что за несколько месяцев, не особенно утруждая себя ученичеством, он по официальным отчётам, которым мало кто верит, заработал полтора миллиарда рублей. Тогда как один из самых удачливых и умелых предпринимателей страны, успешно руководящий десятком предприятий не один год, положивший на их становление напряжённые труды, офтальмолог Святослав Фёдоров за весь прошедший год заработал пятьсот миллионов. То есть представители клики власти производством заниматься не хотят, не умеют, потому что там надо действительно напряжённо думать, планировать капиталовложения, долго трудиться с полной самоотдачей и нельзя заранее рассчитывать на спекулятивную сверхприбыль. Но даже не в этом главное. А в том, что производственным предпринимательством могут заниматься только социально, цивилизованно развитые люди, а от таких специалистов режим в период становления избавлял подступы к власти беспощадно.
Обновлённое, а вернее сказать, перетасованное правительство вдруг озаботились развитием производства не потому, что его члены искренне намерены посвятить себя этому делу, которого они не знают, не понимают. А вследствие простого факта, – воровать в стране стало нечего и бюджет больше не может удовлетворять аппетиты орды привыкших к расхищению всего, что только возможно красть, высокопоставленных бюрократов и чиновников. Коммерция тоже приближается к тяжёлым временам. В среде тех, кто делал быстрые капиталы на спекуляции, ростовщичестве, коррупции явно обеспокоены обнищанием населения, ставшей очень низкой покупательной способностью большинства людей, и они не в состоянии, как прежде, щедро делиться с банками и властью своими спекулятивными сверхприбылями. Российские банки не знают, что делать с неплатежами и предвидят разорительный для них глубочайший финансовый кризис, из которого нынешний режим не способен помочь им выбраться. А западные финансовые воротилы по этим причинам и потому, что режим не в состоянии управлять насквозь коррумпированными чиновниками и за несколько лет показал свою полную политическую бездарность, доведя страну до хронического противостояния исполнительной власти с населением, до хронической нестабильности, отказываются давать кредиты и идти в страну с инвестициями.
Доверие населения к обещаниям режима, привести страну к экономическому подъёму, исчерпано. Социальная неустойчивость вызревает, грозит перерасти в повсеместные действия гражданского неповиновения, которые будут иметь тенденцию столкнуть Россию в пучину гражданской войны, хаоса и анархии, тем самым создавая условия свержения режима и решительного наказания виновных в развале страны и экономики. Такая перспектива тревожит весь господствующий класс, организует его самые крупные капиталистические интересы на то, чтобы срочно менять гибельную политическую линию.
Иными словами, режим вынужден осуществлять некие важные меры по изменению своего внешнего облика, по сути оставаясь тем же самым режимом диктатуры коммерческого космополитизма, глубоко и принципиально чуждым, больше того, прямо враждебным промышленному производству и тем политическим преобразованиям, какие жизненно нужны для возрождения производства, для возрождения социально-корпоративной этики труда, для внедрения в общественное сознание социально ответственных производственных отношений. Ибо подобные преобразования невозможно осуществить без революционного отрицания и самого режима и сложившегося господствующего класса частных собственников.
Вывод второй. У власти нет времени на осуществление предлагаемых правительством мер
Положение, в котором оказался режим, называется в шахматах цейтнотом. Даже весьма скромные предложения правительства по наведению некоего подобия исполнительного порядка в федеральных госучреждениях требуют целенаправленной деятельности исполнительной власти и какой бы то ни было, но стратегии политического развития страны. Лишь понятная и приемлемая населению стратегия политического развития способна вызвать доверие большинства, убедить его потерпеть ещё пару лет. Однако такого доверия режиму, постоянно обманывавшему всех с 1991 года, использовавшего ложь и лицемерие для оправдания казнокрадства и коррупции, прожигания жизни меньшинством и обнищания большинства, уже нет. Страна ни морально, ни физически не в состоянии дольше терпеть ухудшение существования. А такое ухудшение заложено в основании программы нового правительства и официально заявлено секвестром бюджета, урезанием всех незащищённых и ряда защищённых программ, – среди них почти всех социальных программ.
Черномырдин от имени правительства самодовольно возвещал зимой о заложенных в бюджет 1997 года инвестиционных программах, очень скромных, но растрезвоненных, как огромный успех реформ и начало поворота к экономическому подъёму. А сейчас об этих инвестиционных проектах правительство предпочитает забыть, не заикаться, отдавая их первыми под нож урезания расходов. То есть, оно фактически признаёт, что не только экономического подъёма не будет в ближайшее время, но страна неудержимо сползает к хозяйственному краху.
Начинается старение транспортной инфраструктуры, уже почти семилетие не вводятся в эксплуатацию и не строятся новые электростанции, не перевооружается армия и флот. А надежды "реформаторов" на западные инвестиции, которые должны были по радужным надеждам власть предержащих покрыть бездарность, коррумпированность, паразитизм господствующего класса режима и вызвать экономическое развитие, развеиваются суровой действительностью.
Власть первые годы поощряла воровство чиновничества и бюрократов для расширения своей политической опоры, для создания многочисленного класса частных собственников, при этом откровенно, нагло закладывая страну западным кредиторам. Но эти кредиторы больше не хотят своими средствами создавать состояния около правительственным и прочим ворам, разуверившись в прибыльности таких взаимоотношений. Инвестиции не пойдут в страну, в которой углубляется общегосударственный кризис. Инвесторов уже не заманят самые завлекательные предложения, пока не будет свергнут нынешний режим и не утвердится у власти новый режим, который сможет навести социальный и экономический порядок, станет восстанавливать и укреплять производительные силы. То есть режим диктатуры коммерческого космополитизма теряет поддержку Запада и остаётся один на один с почти неуправляемой страной.
Акции гражданского неповиновения, как самая тревожный вид протеста, впервые с 1993 года вновь возвращаются в политическую жизнь России. В мае они стихийно вспыхнули и распространились во Владивостоке, показывая, что ни Конституция, ни одна официозная политическая сила, в том числе парламентские "правильные" коммунисты, не пользуются больше доверием масс. Это только первая ласточка массовых выступлений Низов против Верхов, против нынешнего устройства власти, против нынешнего господствующего класса. Недовольство, раздражение властью проникает и в среду самого господствующего класса, о чём свидетельствуют аналитические и политические материалы во всех средствах массовой информации, скупленных частным капиталом.