Европе не нужен евро
Шрифт:
– В то время компромисс заключался в том, чтобы к финансовой стабильности бюджетов предполагалось добавить д-марку в обмен на принцип No-Bail-Out и положения Маастрихтского договора. Но в действительности из этого реализован был лишь отказ от д-марки.
– Далее компромисс мог бы состоять в том, чтобы разрешить евробонды в обмен на эффективные стабилизационные нормы ЕС для национальных бюджетов. Реально из этого будет осуществлена только первая часть. В главе 8 будет еще показано, что невозможно принудить национальные бюджеты к финансовой надежности лишь внешними нормами.
Lender of Last Resort
Особую проблематику, вытекающую из того, что ЕЦБ для национальных государств еврозоны не является Lender of Last Resort, я уже описывал неоднократно. Она является центральной для валютного
После своего вступления в должность президент ЕЦБ Марио Драги в ноябре и декабре 2011-го много раз очень ясно повторял, что денежно-кредитное государственное финансирование от ЕЦБ с Маастрихтским договором исключено и исключается на будущее. Тем не менее он защищал принятую 9 мая 2011 и расширенную в августе 2011-го программу покупки государственных облигаций для ЕЦБ, потому что это гарантировало функционирование механизма трансмиссии в области денежной политики.
Эта ограничительная позиция встретила в англосаксонском мире широкое недовольство. Миллиардер и управляющий хедж-фондом Джон Паулсон потребовал в Financial Times от 15 декабря 2011-го в одноименной статье «The eurozone needs a post-Lehman style forewall» («Еврозоне нужен брандмауэр в стиле пост-Lehman») и предложил ЕЦБ «независимую программу гарантий». Благодаря этому Испания, Италия и другие страны должны получить возможность рефинансировать у ЕЦБ свои долги, по которым наступил срок платежа, «под умеренные проценты». Таким образом, европейский банковский сектор можно будет уберечь от заражения кризисом государственных долгов в еврозоне54.
Правда, ЕЦБ не является кредитором последней инстанции для государств, но в его задачи входит также, чтобы он стал им для банков. И эту задачу он выполнил двумя выделениями в совокупности свыше одного триллиона евро на три года, 21 декабря 2011-го и 29 февраля 2012-го. Законно также, когда банки используют эти деньги на покупку государственных облигаций. Это довольно надежный бизнес, если эти облигации выпущены не более чем на три года, и сейчас на них начисляются более высокие проценты, чем ставка рефинансирования ЕЦБ, в настоящее время 1 %. Президент Франции Саркози не смог не указать на возможность перенаправить кредиты ЕЦБ в сторону государственных бюджетов. Драги сам предпочел выразить надежду на то, чтобы улучшившиеся возможности рефинансирования банков использовались для выдачи кредитов предприятиям.
Во всяком случае, на этом примере хорошо видно, какими нечеткими являются переходы между уставной задачей ЕЦБ для стабилизационного рефинансирования банковского сектора, с одной стороны, и сомнительной помощью для рефинансирования государственного долга, с другой.
Но эта нечеткость также рискованна, потому что она смазывает ответственность. «С учетом оступающихся банков следует опасаться, что Центральный банк даст подтолкнуть себя еще и на другие шаги. Все должно иметь свои границы. В первую очередь свои бюджеты должны приводить в порядок государства, они также имеют права и обязанности заставить подтянуться свои неблагополучные банки. Центральный банк может помочь при преодолении трудностей, но он не может взять на себя бремя с опережающим послушанием»55. Томас Майер, главный экономист Дойче Банка, продвинулся немного дальше. В конце 2012 года он в известной степени официально высказал оценку, что ЕЦБ «часть долгов уменьшит за счет раздувания инфляции»56. Это возможно сделать разными путями, в том числе и без покупок государственных облигаций, просто продолжением легкой денежной политики.
Политика спасения и основной закон
В моей профессиональной жизни мне часто приходилось иметь дело с юристами, и от этого у меня надолго остались яркие впечатления. Одно из них я испытал осенью 1988 года. В то время я работал в федеральном министерстве финансов руководителем отдела «Финансовые вопросы транспорта, инвестиции в транспорт», отвечая, в том числе, за соблюдение Закона о финансировании муниципального транспорта. Этот закон регулировал участие Федерации в финансировании в муниципальный транспорт. Как и при других регулируемых основным законом общегосударственных задачах по конкретному исполнению законов, он давал повод для конституционных споров между Федерацией и землями, которых во второй половине восьмидесятых годов стало намного больше.
Я не понимал логики, по которой наши юристы по вопросам конституционного права, а также Федеральный конституционный суд позиционировали себя в таких вопросах, и об этом я стал спрашивать ответственных руководителей отдела по конституционным вопросам, советника министерства Шеффера во время нашей совместной прогулки вдоль Рейна57. Я спросил его: «Скажите, господин Шеффер, по каким критериям вы составляете свое мнение, когда вам нужно написать конституционное заключение?» – «Во-первых, я рассуждаю, какое решение предположительно может вынести конституционный суд». – «А по каким меркам конституционный суд делает свое заключение?» – «Они смотрят на бундесрат (парламент)». – «Что это означает?» – «Очень просто, если голоса в парламенте разделяются при незначительном большинстве, то, вероятно, предлагаемое изменение противоречит конституции. Если же в бундесрате преобладающее большинство выступает за изменения в законе, тогда оно, по всей видимости, соответствует конституции». Я был ошеломлен, узнав, что в Конституционном суде решающим критерием был скорее ориентированный на расстановку политических сил здравый рассудок, чем глубокое понимание сути дела конституционных вопросов.
Тогда я понял, что никогда не буду противопоставлять Федеральный конституционный суд широкому политическому течению. Так же обстояло дело с различными решениями вокруг евро. Приняв принципиальное решение по Маастрихтскому договору от 12 октября 1993-го, Федеральный конституционный суд уже подчеркнул главенство политики по отношению к конституции:
«Между тем здесь поднимается не конституционно правовой, а политический вопрос. Осуществление валютного союза без одновременного или следующего непосредственно за ним политического союза является политическим решением, за которое должны нести политическую ответственность назначенные для этого органы. Если выяснится, что желаемый валютный союз невозможно осуществить без (еще не желательного) политического союза, то для этого потребуется новое политическое решение, которое должно приниматься так же, как и предыдущее»58.
Представляя жалобу стабилизационного механизма евро, Дитер Мурсвик в мае 2010-го, будучи процессуальным представителем депутата бундестага Петера Гаувайлера, аргументировал, с моей точки зрения, очень убедительно:
«Нарушение принципа No-Bail-Out с помощью стабилизационного механизма евро является не разовым, так сказать, точечным нарушением договора. Более того, постоянно нарушается правовая концепция, которую содержит договор для обеспечения стабильности денег, с помощью рассматриваемых в этой связи различных «пакетов спасения», которыми Европейский союз и страны еврозоны обходят запрет No-Bail-Out и заменяют его совершенно другой концепцией общей ответственности за трансфер… То, что происходит со стабилизационным механизмом в контексте с принятым ранее решением о помощи Греции, это де-факто изменение основной концепции договорных положений по обеспечению стабильности евро. В политическом плане можно спорить о том, целесообразен ли такой отход от прежней концепции. Однако в юридическом отношении такое фундаментальное изменение концепции возможно только путем официального изменения договора. Законы об одобрении Маастрихтского договора и последующие договоры не дают никакой основы для такого фундаментального изменения концепции»59.
От этого главного аргумента Федеральный конституционный суд уклонился, вынеся следующее решение:
«Поскольку податель жалобы… жалуется также на не предусмотренное договором изменение… концепции для обеспечения стабильности цен, то его конституционная жалоба недопустима… Податель жалобы недостаточно обоснованно изложил, в какой мере внутригосударственные требования к особой ответственности немецких законодательных органов в европейском интеграционном процессе… могли быть соблюдены… В особенности не требуется решения о том, когда меры немецкой государственной власти, не имеющие отношения к договору, в состоянии влиять на первенствующее право союза или дополнять его материально и конституционально, и могут быть обжалованы в процедуре жалобы Конституционному суду на закон об одобрении международных договоров»60.