Европейский сезон
Шрифт:
— Минометы? — изумился сын. — Мам, а почему ты спрашиваешь?
— Слышала что минометы жутко кошмарная вещь.
— Понятно. Но минометы внутри помещений не применяются, — снисходительно объяснил Жо.
— Тем лучше. Пожалуй, я все-таки пойду спать. Успеха, коммандос Джозеф Морель.
Сын поморщился, — своего полного имени он не любил, — но кивнул:
— Спокойной ночи, ма. Я пробьюсь до шахты лифта и лягу спать.
Флоранс пошла к двери.
— Ма, — окликнул ее сын, — может тебе съездить отдохнуть без меня? У тебя усталый вид. В горах тебе наверняка будет хорошо. Или действительно съезди
— Думаешь, мне необходим симпатичный мужчина?
— Любой женщине необходима поддержка. Почему бы тебе ни устроить свою личную жизнь? Ты очень неплохо выглядишь для своего возраста. Ты умная. В твои годы женщины успевают уже неоднократно побывать замужем. Решись. Муж будет регулярно возить тебя в горы, и просвещать насчет минометов и гаубиц.
Флоранс фыркнула:
— Спасибо, Жо. Насчет минометов я и так могу получить исчерпывающую информацию. Что мне необходимо сделать, так это найти время и, наконец, развестись с твоим отцом. Кроме того, симпатичные мужчины довольно редки в природе. А тех, кого хочется видеть часто, вообще уникальны. Может быть, все они укрылись в диких горах?
— Не теряй надежды, ма, двух-трех ты наверняка поймаешь, — обнадежил сын, и автоматный ствол в мониторе вновь принялся изрыгать снопы огня.
Флоранс поднялась на второй этаж. Дверь в спальню Катрин была распахнута. Безмолвно мерцал экран телевизора, — вспышки полицейских "мигалок", оранжевый на чернильной темноте улиц, огонь горящего автобуса. Потом сюжет сменился, — толпа ближневосточных мужчин что-то с ненавистью скандировала в камеру. Новости, каждый день новости, новости и новости. Тошнит.
Дверь в собственную спальню тоже распахнута. Призывно белеет раскрытая постель. Судя по легкой небрежности, — покрывало снимала лично Катрин. Мышь готовит постель подобно геометрическому чертеж, — можно подумать на математика училась, а не на биолога. Сейчас дверь в комнату Найни плотно прикрыта, — можно надеяться, безумная прислуга уже спит согласно полученному приказу Госпожи.
Катрин возникла в двери. Флоранс покачала головой:
— Я чувствую себя хуже выжитой тряпки.
— Бывает. Выспишься, и все пройдет. Хочешь, напущу ванну?
— Нет, из душа хватило бы сил выползти.
Хватило сил и снять макияж, и добрести до душа. Флоранс почувствовала себя капельку посвежевшей. Осталось наложить ночной крем. Бокал с минеральной водой ждет на столике.
— Кэт, — жалобно позвала Флоранс, — мы будем курить?
Подруга в свободной мятой футболке тут же оказалась в рядом.
С курением дело обстояло непросто. Катрин с неодобрением относилась к постоянной сигарете в руке подруги. Ничего не говорила, но и сама все чаще стала дымить своими ужасными сигарами. Экстравагантная, подхваченная неизвестно где привычка ввергала Флоранс в шок. Ей и самой частенько приходилось мириться с обвинениями в вульгарности. Но толстая сигара во рту красивой девушки?! Это уже ни в какие рамки не вписывается. Тем более, похоже, Катрин курила не только с провокационные целями, — ей действительно нравилось пускать клубы дыма. Дело кончилось тем, что подруги договорились ограничивать себя одной сигаретой в день и одной сигарой в месяц. Флоранс подозревала что, щегольски дымя сигарами, подруга добивалась именно такого результата.
Они сидели на террасе. Фло в кресле, Катрин прямо на перилах. Старшая подруга с наслаждением втягивала дым сигареты.
— Как он? — спросила Катрин, болтая ногами.
— Нормально. Воюет с немцами. Какой-то Танненберг.
— Да? И как?
— Трудно. В подвалах много эсесовцев.
— Пусть по по-сталинградски попробует, — за каждый угол гранату. У него в арсенале есть гранаты?
— Боже! — Флоранс застонала. — И как я забыла спросить? Кэт, я сейчас околею от усталости как старая кляча. Не хочу я никаких гранат.
— Пожалуйста, не нужно околевать. Мне, правда, интересно.
— Пойди и присоединись к мальчику. Детишки.
— Трусы лень натягивать, — Катрин тихо засмеялась. — Фло, о чем вы говорили, если не о гранатах?
— О тебе. О школе. О Найни. О горах. Еще он рекомендовал мне выйти замуж.
— И какие выводы?
— Честно говоря, я так и не поняла, что он думает о наших с тобой отношениях. У меня растет очень дипломатичный сын.
— Вообще-то, я спрашивала о горах.
— Вряд ли. Он не хочет никуда ехать, — Флоранс в последний раз затянулась сигаретой. — Кэт, ты можешь мне честно ответить на один вопрос?
Катрин приподняла прорезанную чуть заметным шрамиком бровь:
— Я всегда отвечаю честно.
— Мне кажется, в последнее время у тебя тоже практикуешь дипломатический подход. Ты начала курить сигары мне назло?
— Нет. Гнусная заокеанская привычка. Кстати, весьма негативно сказывается на дыхании во время бега. Но если ты имеешь в виду, что я специально начала курить чаще, — то это правда. Мне казалось, что наглядный отрицательный пример подействует.
— Он подействовал. Кэт, лучше бы ты сказала мне прямо. Я помню тебя очень искренней девочкой.
— Ага, искренней и неблаговоспитанной. Я тоже помню, как ты орала на меня и обзывала похотливой шлюхой. Может быть, тогда я в тебя и влюбилась. Может быть, нам снова попробовать ругаться?
Флоранс с трудом улыбнулась:
— Я обдумаю твое предложение. Но я тогда была не права. По сравнению с тобой нынешней, ты была образцом добродетели. Кэт, прости, я засыпаю. Можно мне добраться до кровати?
Флоранс со стоном повалилась на постель. Ощутила как ложиться на спину покрывало. Обычно Катрин скользила на простыни рядом, но только не сегодня. Сегодня просто жизненно необходимо побыть одной. Только с подушкой. Только спать. Хорошо, что девочка понимает. Все понимает, исчезает.…
Спать…
Из-за жалюзи пробивался розовый рассвет. Самое начало долгого летнего дня. Флоранс открыла глаза. Спала меньше двух часов. Плохо. Постель рядом нетронута. И именно от этого тебе плохо, плохо, плохо. Когда ты просыпаешься, Катрин почти никогда не бывает рядом. Но подушка хранит отпечаток ее красивой безрассудной головы, на простынях чудиться очертания тела. Призрак ее тепла, ее запаха. Каждый день, каждый час она рядом.
Вот и ответ.
Флоранс решительно села. Помотала головой. Спутанные волосы липли к щекам. Нужно встать. В горле чувствовала сухость сна. Щетка лежала на месте. Один шлепанец как обычно исчез. Ну и хитроумная псина — дверь же плотно закрыта?