Ей это нужно, мне это удобно
Шрифт:
– Женщина... – взвыл Нэр, очевидно, закатив глаза к потолку, а затем Нора услышала, с какой силой клацнули его зубы, и поняла, что он и правда, черт возьми, сдерживался. – Скажи, если бы я не считал тебя человеком, я бы тут сидел?
– Не знаю, может, тебе это удовольствие доставляет, – фыркнула Нора.
– Иногда меня нахрен убивает твоя логика.
– Меня твоя – тоже.
– Ты же понимаешь, что в одну секунду все это никуда не денется. Мне и так сложно тебе отвечать, – чуть погодя заметил Шеппард, когда, как Норе показалось, их разговор зашел в тупик. – Сложно отказаться в один миг от старых привычек. Но я это, нахрен, делаю. Я сдерживаюсь.
– Какой же ты мудак, Нэр. Просто невыносимый мудак, – помолчав, произнесла Нора, по губам которой уже бежала улыбка.
– А ты – гребаная дура.
– Если ты еще запомнишь, что меня можно называть по имени, то это вообще отлично будет.
– Я постараюсь, – с нажимом ответил Нэр, а затем сделал самое логичное в этой ситуации, в очередной раз крепко притянул Нору к себе и уткнулся ей в волосы. И этим жестом в который раз в конец обезоружил Цюрик, с языка которой уже готова была сорваться очередная колкость. Она резко замолчала и замерла, сидя тихо-тихо, словно мышка, и даже боясь дышать.
Было в этом молчании что-то особенное. И невыносимо больное. Словно вываленное к ногам поражение. Поражение, которое один из них долго и истошно не хотел признавать. А теперь сам склонил голову. И у Норы в который раз сжалось сердце от мысли, с каким же трудом Шеппард переступил через себя.
И все ради нее. Ради этой крохотной возможности вот так сидеть, уткнувшись ей в волосы.
Да хрен кто такое ради нее делал.
– Нэр, – шепотом произнесла она, – ты мне очень нужен.
– Знаю, женщина, – так же откликнулся Шеппард, – ты мне тоже очень нужна, – а затем произнес то, от чего Нора Цюрик в который раз уже выпала в осадок. – Если ты хочешь, мы можем соблюсти эту формальность со штампами в паспорте.
– Шеппард, – пораженно проморгавшись, спросила Нора, – а ты в своем ли уме мне это предлагаешь?
– Если я говорю тебе это, значит, я, нахрен, осознаю, что гово...
– Шеппард. Приподержи коней, а? Мы еще толком сойтись не успели, а ты мне уже замужество предлагаешь. Не слишком ли быстро, а?
– Ну знаешь, я уже подошел к тому возрасту, когда тянуть с этим – глупо и бессмысленно, – тут Нора Цюрик пораженно замерла, и все ее мышцы внезапно напряглись. Нэр это заметил и усмехнулся: – Или ты забыла, сколько мне лет, Цюрик?
– Я... – она пристыженно замолчала. Глупо было отпираться. Но они и правда забыли. Не только она одна. Вернее, просто не обращали внимание. Тем более, казалось, что особых изменений в характере Шеппарда не произошло, да и внешность, как говорится, бывает обманчива, поэтому они уже давно подсознательно воспринимали его как почти своего ровесника. Но если... Если на самом деле... – А насколько ты себя ощущаешь? – тихо спросила Нора.
– Не знаю, – хрипло и почти зло рассмеялся Нэр. На секунду Нору Цюрик скрутил самый настоящий обруч страха. – После всего этого все пошло как-то наперекосяк. Иногда я ощущаю себя на тридцать и не понимаю, как оказался на столько лет впереди. А иногда – снова на семьдесят, и я не понимаю, какого хрена делаю в этом теле. А иногда, – Нора уже чуть не скрутиться пополам готова была от ужаса, – это вообще все смешивается. И у меня просто голова разрывается, я не понимаю, сколько мне к черту лет. В одну секунду – тридцать, а в другую – семьдесят. И вот так чаще всего. И главное, хоть бы кто догадался спросить...
– Т-ты, т-ты...
– Да ладно, Цюрик, не воспринимай близко к сердцу. Это я так, о больном.
– И это... Сложно? – сдавленно произнесла
– Да уж не просто! Конечно, нахрен, сложно, что за тупые вопросы? – фыркнул Шеппард. – Просто это все внезапно слишком случилось, и я до сих пор никак не привыкну. Просто знаешь, когда вторая половина твоей жизни плавно подходит к концу и ты уже настраиваешься на то, что рано или поздно сдохнешь, через пять или десять лет – разницы никакой, а тут вдруг тебя отбрасывает на сорок лет назад по всем мыслимым и немыслимым характеристикам... Тут сложно перестроиться морально. В итоге и получается, что тело молодое, а вот в душе я нахрен только начинаю привыкать. Понятия не имею, что делать со всеми этими лишними годами.
– Ну знаешь что, Нэр, – твердо сказала Нора, выслушав его небольшую исповедь, – вот даже не смей мне тут помирать в ближайшее время. Ты мне как минимум год нормальных отношений задолжал, – и чтобы немного отойти от темы, но не переводить ее, тихо спросила: – А ты помнишь что-нибудь о том мире, в который попал? Я помню, что ты упомянул о ним вскользь.
Нэр на мгновение застыл. Нора могла поклясться, что прямо-таки физически ощущала, как работают его мозговые извилины. Наконец после недолгого молчания он ответил:
– Не особо много что помню. Это было похоже на состояние между сном и явью. Я приходил в себя лишь на считанные секунды. Меня явно держали в каком-месте, походящем на больницу. Но два момента я запомнил очень ярко. Сначала они трепались о чем-то там, что я среагировал на этот мир интересно, и обсуждали возможность отката в более ранний возраст по сравнению с тем, в котором уже застыли. Странный и дерьмовый Магикс. А второй – упомянули, что какие-то там профессор Ривен и Ит Стейт показывают идеальную совместимость магии, что очень важно для боевых действий.
– И ты прям запомнил имена, Шеппард? – удивилась Нора.
– Да. Это прозвучало слишком ярко. Я понятия нахер не имею, кто это такие. А затем, как мне кажется, на них то ли напали, то ли опять границы миров разошлись, и я действовал инстинктивно: свалил нахрен куда подальше.
– И тогда мы тебя нашли, да.
– Это было самой худшей встречей, какая только могла быть. Вы оба мне уже вот где. Так, Цюрик. Честно говоря, мне уже надоело смотреть на твои сомнительные попытки изображать из себя саму бодрость, поэтому я просто предлагаю уже поспать. Если ты не забыла, нам еще завтра на работу.
– Ты же не уйдешь? – на всякий случай еще раз спросила Нора. Просто ей до сих пор еще не верилось, что...
– Да не уйду, женщина, не уйду. Все. Спокойной ночи, – сегодня он просто все рекорды бил по “чем бы еще удивить тебя, Нора Цюрик”. Не то чтобы она не была рада. Но вот охреневать, кажется, уже чуть-чуть подустала.
Ночью Нора почти не спала. Видимо, выспалась за прошедшую неделю, и больше ворочилась, впадая в краткое забытье, а затем просыпаясь вновь. Ей казалось, что она не сомкнула глаза за всю ночь, однако звук будильника встретил ее, досматривающую лихорадочно-обрывочной сон из смеси повседневных дел. Она не сразу сообразила, что к чему, а потому целых полминуты не могла понять, почему же будильник на телефоне все еще трезвонит, хотя она уже давно ее выключила. Потом до нее дошло, что это разрывается телефон Шеппарда, который уже с невероятно злым взглядом одним движением пальца тут же выключил его.