Ей это нужно, мне это удобно

Лейн МаККайла

– А с вами разве по-другому можно? – неожиданно резко и как-то очень зло выплюнул Нэр. Нора вдруг опешила. Ее словно окатили холодной водой из бочки. Ей показалось, что она ослышалась.

– Что? – как-то тупо переспросила она.

– Разве вы, женщины, цените хорошее отношение? – скрестил руки на груди Шеппард. Сейчас его взгляд казался каким-то особенно чужим и... Пронзающим. До колкого холодного ветра пронзающим, острым, ледяным, режущим так, словно бы он никого не щадил. Норе почему-то отчаянно захотелось обхватить себя руками, потому что она... Была сейчас отчаянно уязвима. И, что хуже всего, Нэр это чувствовал. А поэтому бил по больному, с презрительной усмешкой, с ядовитыми и надменными интонациями. – Когда вас считаешь за людей и вообще стараешься хорошо держаться, вам становится скучно. Вы начинаете закатывать скандалы,

устраивать истерики, мотать нервы, тянуть соки, потому что вам, мать твою, скучно. Если вы видите хорошее отношение, то начинаете принимать это как должное и начинаете вить из мужчин веревки. Крепко стягиваете удавку на его шее. Такими мужчинами можно пренебрегать. Можно изменять им направо и налево, можно посылать нахер, можно впускать в свою жизнь, когда вам это удобно. А потом точно также выпихивать из нее. И еще один разочаровавшийся во всем человек. Зато стоит появиться на горизонте очередного мудаку, которому начхать на вас, то вы будете готовы перед ним на коленях ползать. Побежите по первому его зову. В вас такие будут разжигать интерес. Вы будете готовы унижаться, вести себя как шлюхи, мчаться к тому уроду, который при первом же вашем появлении заедет вам в рожу и пошлет ко всем чертям. Но зато таких вы любите, – горячо усмехнулся Нэр, а Нора отшатнулась как от огня.

Почему-то сейчас было особенно страшно. А еще... Странно. Она находилась в подвешенном состоянии и пока не совсем понимала, что происходит с ней, но...

– Вот я сильно сомневаюсь, что ты бы носилась за тем молокососом столько лет, не положи он на тебя в свое время хер. Тебя влекло то, что ему на тебя насрать. Спорим, относись я к тебе, как это твой Лайтмер, который теперь пускает слюни на другую стерву, то как быстро бы ты села мне на шею? Или послала бы, заявив, что я веду себя не как настоящий мужчина, что тебе не хватает эмоций, что надо сделать паузу? М-м? Серьезно, вы не цените хорошего отношения к себе. Зато вот такое... – Нэр провел себе поперек горла, словно хотел его перерезать, а у внутри у Норы...

– То есть... – сдавленно, почти закашлившись, захрипела она. – Я для тебя то же, что и все?

– А ты что думала, женщина? – зло засмеялся Нэр. – Только не говори, что что-то там навоображала себе.

В этот раз было больнее. Больнее почему-то, чем с Саймоном. Душа лопалась на кусочки сильнее, иглы вонзались в сердце острее, а руки тряслись почему-то судорожнее.

И внутри все билось, билось, билось. На сотни мелких осколков.

О нет, она совсем не навоображала. Она совершенно не думала и не предполагала ночами напролет, что их совместный трах может быть чем-то большим... Не думала, что у них, черт подери, отношения, со своими сложностями, но отношения. И она совершенно не думала о том, что в последнее время будто бы стало казаться, что вот-вот все наладится и станет... Обычно? Как у других? Нормально, как и должно быть? О нет, она даже не надеялась.

– То есть, как я правильно понимаю, Шеппард, я у тебя весь этот год выступала в роли той бабы, которые, по-твоему мнению, стервы и меркантильные твари, бабы, о которую можно вытирать ноги и трахать, а если она потребует хоть капельку человеческого отношения, орать с пеной у рта о том, что она зажралась и затрахала мозги? Бабы, в которую можно засунуть свой член?

– А ты там что нахер думала? – снова вот так колюче и тяжело усмехнулся Нэр, и в этот момент у Норы внутри лопнуло все хорошее, что в ней появилось за этот год. Все хорошее, что она успела увиде... Навоображать в их отношениях. Отношениях, которых на самом деле и не было. Ну и дура же ты, Цюрик. Вот же дура. Повелась. Подумала, как та самая типичная баба, что мудак может исправиться. А может, ты сама рассчитывала исправить этого мудака? Ну, знаешь, многие женщины грешат этим. В итоге всю жизнь тащат у себя на шее откровенное дерьмо, надеясь, что оно начнет их любить и уважать. Ха, выкусите. Оно не изменится. Дерьмо останется отвратительнейшим, грязным дерьмом.

В этот момент вся растоптанная в один момент гордость Норы вдруг встрепенулась, и она, сжав кулаки, со злостью посмотрела на Нэра. Раздавленная, убитая по всем фронтам, но все еще способная давать сдачи.

– А не пошел бы ты нахер, Нэр Шеппард!!! – яростно заорала Нора, а Нэр в ответ лишь зарычал:

– Вообще-то, это моя квартира.

– Да мне насрать!!! – Нора действовала по инерции. Женщина с разбитым сердцем клокотала в ней, взывая к злости,

и злость эта стала топливом, зарядившим ее. Топливом, позволившим зажечься в глазах темного мага изумрудным сполохам. И тут же Нэр Шеппард был откинут в противоположную сторону комнату ударом магии в живот такой силы, что, когда он стукнулся о стенку, сразу сполз по ней и обмяк. Несколько секунд прошло, прежде чем он снова приобрел способность ясно мыслить. И тут же перевел обозленный взгляд на Нору, которая тяжело дышала, держа наготове несколько заклинаний. Попытался встать, но с яростным стоном не смог даже подняться. Что, мразь, думал, что женщины не умеют бить? – Слушай меня внимательно, Нэр Шеппард, – начала говорить она. И плевать, что руки трясутся, и голос дрожит, и в глазах, в общем-то, стоят слезы. – Если ты еще раз хоть как-то попытаешься влезть в мою жизнь, тебе мало не покажется. Если ты только посмеешь ко мне приблизиться, я за себя не ручаюсь. Тебя. Для. Меня. Больше. Не. Существует. Нахер. Выметайся. Из. Моей. Жизни.

Оказывается, это можно. С отвратительной болью внутри, но можно: вот так зло, смотря прямо в обезображенные от ярости глаза, чеканить, говоря все те страшные слова, которые он не побоялся сказать ей.

– Я тебе не из разряда твоих баб, Шеппард. И не собираюсь прогибаться перед очередным мудаком. А поэтому... Иди-ка ты нахер. И найди себе новую девочку, глядишь, будешь соответствовать твоим ожиданиям. А мне ты не нужен. Нахер не сдался.

Он, кажется, попытался что-то сказать. Но Нора уже не слышала – влажная пелена застилала глаза. Как обезумевшая и в прострации, она послала ему в живот еще один магический удар и услышала немало ругательств, направленных в свой адрес. Но ей было уже все равно.

Она уже сказала ему все, что хотела.

И прежде чем Нора Цюрик разрыдалась как долбанная и тупая истеричка, она все-таки успела телепортироваться в свою квартиру. Прежде чем как типичная баба она снова начала убиваться из-за очередного мудака, с которым, впрочем, у нее даже и отношений-то, как оказалось, не было, она рухнула на кровать и уткнулась лицом в подушку.

Это было почему-то больнее.

Гребаный Шеппард, гребаное все.

И ведь хуже всего, что она сама виновата. Сама позволила всему этому произойти, сама подсела на эту удочку. Сама впустила этого сексиста в свою жизнь. А теперь вот разводит слезы.

Ей отчаянно хотелось увидеть кого-нибудь увидеть, кому-нибудь выплакаться, и, пожалуй, впервые Нора Цюрик отчаянно пожалела, что всю жизнь ставила себя как одиночка. И что в итоге? Где друзья, где подруги? Один Ян и остался. Но идти с таким к Яну... Уж лучше сразу давайте этим вашим Огнем Дракона.

Поэтому ревела и убивалась Нора Цюрик в полнейшем одиночестве.

К вечеру на смену слезам пришла злость, которая охватила ее внезапно. Нора села на кровати, как-то гаденько улыбнувшись, и как во сне двинулась в ванную – приводить себя в порядок. Оттуда она вышла то ли в прострации, то ли в состоянии, напоминавшим затишье перед бурей.

А не пошел бы нахер этот Нэр Шеппард. Не доставит она ему такое удовольствие, бегать еще и за ним. Не полюбуется он на ее слезы – слишком роскошная привилегия. Ничего подобного. Что, не переживала она уже это один раз? Переживала. Ну и вот. Так что ничего. Пережила один раз, переживет и во второй.

Единственное, она так не хотела снова сталкиваться с этой болью... Но, увы, загадай планы – и Дракон посмеется.

Злость – лучшее топливо. И отныне она питала Нору Цюрик. Именно с полным баком злости она и ложилась в кровать. Именно с ним и засыпала. А внутри билось раздавленное, сплющенное, со сломанными ребрами и кровоточащими ранами сердце. Раздавленное, но билось.

====== Глава 5. И о последствиях таких расставаний ======

Жить оказалось можно. Как-то можно. Как и в прошлой раз, как-то она жила. Как-то смогла встать на следующий день, смогла собраться и даже накраситься ровно, смогла даже не замереть перед зеркалом с решающим вздохом (а хотелось). Смогла выйти из дома и прийти на рабочее место.

Конечно, Нэр там был. Глупо было предполагать, что он каким-то образом исчезнет. Хотя, может, так и было бы проще.

Но Нора – не из тех девушек, которые после расставаний обрезают волосы, бегут прочь, бросают все и уезжают. Поэтому Цюрик встала так, словно ничего не произошло, и отправилась на работу так, как и делала всегда. Всегда – это когда там есть Ян и Нэр. Ничего не изменилось, все осталось на своих местах. Почти все.