Эй, прячьтесь !
Шрифт:
– Я же говорил... Я бы тебе очки дал...
– стал объяснять Гедрюс.
– Понимаешь, эти очки были как бы волшебные...
– Опять врешь!
– сказала Януте.
– Честное слово!
– уверял Гедрюс.
– Кому бы я орехи принес? И мед - кому?
– А вот мышь! Бр-р, боюсь!..
– Правда, мышь...
– сказал Гедрюс, как будто только что ее увидел. Он хотел объяснить Януте, как мог исчезнуть гном.
– Ты понимаешь... эти гномы - не простые гномы. Скорее всего они происходят от мышей. Мой дедушка так
– и опять мышь...
– Да будет тебе врать-то!
– не поверила Януте и даже головой покачала.
– Так я и думала... Поймает он... гнома.
– Ты подожди, побудь еще...
– хватал ее за руку Гедрюс.
– Он еще со мной заговорит, вот увидишь! Он непременно что-нибудь скажет...
– Все мальчишки - вруны, - отняв руку, ответила Януте.
– А ты врун-врунишка-завирушка!
– Ты подожди, Януте... Ну подожди, пожалуйста!..
– просил Гедрюс, провожая ее через сад.
– Если хочешь - у Расяле спроси. Давай ее поищем, увидишь ее ногу, посмотришь, как она с костылями ходит... Януте!
– Отстань!
– сердито ответила девочка и сбежала с горки на берег озера.
Гедрюс почувствовал себя так, словно его коза наземь повалила: ни заплакать, ни за козой гнаться. Постоял, пнул в сердцах ногой белый как творог гриб-дождевик и вернулся к улью.
– Ты слышал?!
– крикнул он невидимому Мудрику.
– Теперь я из-за тебя вруном стал! Трудно было слово сказать? Эй! Пока не заговоришь, я тебя отсюда не выпущу. Так и знай!
– Не ори, - спокойно отозвался Мудрик.
– Считай, что меня здесь нет. Так будет лучше и для тебя и для меня.
– Но я же знаю, что ты тут! Я тебя слышу!
– Если знаешь, значит, ты не врун...
– Как не врун? Не только Януте - никто мне не верит.
– Пускай не верят. Главное - самому знать, что говоришь правду, а не ложь.
– Ну и что? И так, и так все надо мной смеются...
– Если боишься насмешек, не рассказывай того, что тебе известно. Знаешь, вот и ладно. Запомни: правда требует большего, чем дает сама. Бывало, людей за нее даже на костре сжигали.
– А что же она дает? Ты ведь говоришь - правда дает...
Мудрик почувствовал, что в своих рассуждениях очень уж далеко зашел, и задумался, как бы Гедрюсу все объяснить.
– Вот, скажем, у меня, - не то в шутку, не то всерьез сказал он, - если я чего-то не знаю, сразу начинает чесаться макушка. И не только у меня - многие ученые оттого и облысели, что им хочется побольше правды узнать...
– Вот и неправда!
– ответил Гедрюс.
– Наверное, не потому...
– Может, и не потому, - согласился Мудрик.
– Из правды, как из одежки, вырастаешь и шьешь себе новую. Некоторые, конечно, обходятся вообще без одежды...
– Дикари?..
– Да... Так
– Понял, - ответил Гедрюс.
– Но пока ты не согласишься при людях поговорить или стихи прочитать, я тебя не выпущу, и все тут.
– Нет!
– отрубил Мудрик.
– Я не раб, и ты не заставишь меня делать то, что я не хочу.
– Заставлю!
– Нет!
– А что ты сделаешь, если я тебе есть не дам?
Мудрик молчал.
– Пчел напущу! Дымом удушу!
Мудрик молчал.
– Хоть ты и ученый, и все знаешь, все равно я тебя сильнее!
Мудрик молчал...
Ко всем выдумкам Гедрюса, из-за которых Януте, обидевшись, убежала домой, прибавилась и еще одна неприятность: на опушке леса она сорвала несколько поздних переспелых земляник, всыпала ягодки в рот и перекусила вонючего лесного клопа.
"Во всем этот хвастун Гедрюс виноват!" - окончательно рассердилась Януте и всю дорогу до дома отплевывалась. Зачем она пошла к этому похвальбушке? Вот вернется домой и скажет мальчикам, кто прошлой ночью лисят выпустил... Раз Гедрюс такой врунишка - не грех и ей соврать.
А мальчики дома рыскали по сараям, лазили на чердаки и ласково звали кота Черныша. Микас-Разбойник не выдержал и стал сосать сало, которое взял на приманку, а о коте - ни слуху ни духу.
– Хитер зверюга!
– сказал Джим и бросил тряпку, которую они собирались накинуть на кота, едва тот возьмется за Микасово сало.
– На воре шапка горит, - добавил Разбойник.
– Если не виноват, не прятался бы.
А кот между тем шмыгнул из малинника, в котором он, по-видимому, отсыпался, и прямо к Януте... Она девочка ласковая, если не угостит, то хоть погладит. Да еще в шею клещ впился, зудит немилосердно, хорошо бы кто почесал...
– Дженни!
– Януте!
– наперебой закричали мальчики.
– Держи!
– Хватай! Не выпускай!
Если бы не клоп и не вранье Гедрюса, Януте ни за что бы не послушалась. "Беги, котик!" - сказала бы да еще в ладоши захлопала. А теперь присела, погладила, почесала Чернышу загривок, а потом хвать!
– обеими руками и держит.
Черныш, почуяв недоброе, перестал мурлыкать и попытался заглянуть Януте в глаза. Сомнений не было: добрая Януте предала Черныша. А сколько раз он ей мурлыкал!.. Сколько раз ластился к ногам!..
Поздновато Черныш выпустил когти. Джим и Микас уже притащили торбу, в которую они складывали улов, и, как кот ни царапался, он все равно оказался в мешке, где уже лежал припасенный заранее камень.
ЭЙ, ПРЯЧЬТЕСЬ!
Завязывая торбу бечевкой, Джим почувствовал боль в руке и увидел, что Черныш в кровь его исцарапал. Микасу-Разбойнику тоже досталось, и он обзывал Черныша гадиной и дьяволом. Они бы тут же его и утопили, но из избы вышла Микасова мама и позвала всех на молодую картошку с грибами.