Эйфория
Шрифт:
***
Никто не заподозрил бы в ней жрицу любви, мимолетно подумал Бенедикт, глядя, как Элен грациозно проходит в его игровую комнату, одетая в легкое черное муаровое платье-футляр до колен и простые классические туфли. «Словно на вечеринку собралась», – хмыкнул он про себя и закрыл дверь.
– Выпьешь? – он подошел к небольшому столику с напитками и бегло просмотрел этикетки бутылок. Он никогда не пил во время сессии, но клиенткам иногда
– Нет, благодарю, – она расположилась в низком кресле у столика и, бросив мимолетный взгляд на кровать, повернулась к нему. – Прошло две недели с тех пор, как мы договаривались о встрече, и я, признаться, не ждала, что твой человек позвонит именно сегодня, – Элен говорила спокойно, но чувствовалось, что она на взводе. – Ты сорвал мои планы. Я могу рассчитывать в ответ на что-то особенное?
– Никогда не знаешь, – Бенедикт снял пиджак и опустился во второе кресло, оставшись в белой просторной рубашке и светлых брюках.
Бросив пиджак на столик, он молча рассматривал ее.
– А чего бы ты хотела? – внезапно спросил он.
Она сердито отбросила назад французскую косу, падающую ей на плечо.
– Если бы я знала это, меня бы здесь не было, – раздраженно процедила она.
Бенедикт улыбнулся и вытянул ноги перед собой, устраиваясь поудобнее в кресле.
– Что ты обычно делаешь на своих сессиях? Как обращаешься с клиентами?
– Как и все, – она иронически усмехнулась, – занимаюсь сексом. Качественным и хорошо оплаченным.
– В твоем мастерстве я не сомневаюсь. Что делает эти встречи… волнующими?
Она задумалась.
– Жар. Власть. Ощущение того, что они полностью в моих руках. Способность управлять их возбуждением, довести их до пика. Так… было, – Элен запнулась. – Теперь мне все равно. Мне все безразлично.
– И это тебя убивает, – он не спрашивал.
Она кивнула.
– Что ты чувствуешь, когда они возбуждаются?
– Торжество. И упоение силой, – Элен слабо улыбнулась. – Раньше чувствовала.
– Я не об этом, – Бенедикт прикрыл глаза и вновь открыл их. – Что чувствует твое тело?
– Тело? – она смотрела непонимающе.
– Да-да, тело. Насколько быстро ты сама способна завестись?
– Завестись? Я не завожусь, я – проститутка, если ты забыл. Моя задача – удовлетворить клиента. И контролировать себя. За это мне платят, а не за мое собственное удовольствие, – резко возразила Элен.
– Ошибка, – мягко проговорил Бенедикт. – Вот мы и обнаружили ошибку. – Он помолчал некоторое время, сидя в кресле, обманчиво спокойный и расслабленный, а затем отрывисто скомандовал:
– На кровать.
Элен медленно поднялась и проследовала по направлению к постели. Если ее и удивила эта мгновенная перемена темы, то она не подала виду. Присев на край кровати и с вызовом глядя на него, она потянулась к змейке на своем платье.
– Разве
Элен удивленно опустила руки и на мгновение замерла.
– Я думала, ты не практикуешь доминирование, – неуверенно сказала она.
– Я не практикую, – он поднялся и подошел к ней. – Сними туфли и заберись на кровать с ногами, пожалуйста.
Она послушно сбросила обувь, подобрала ноги и откинулась назад, от чего края платья слегка поднялись, обнажив пышные бедра. Элен помедлила секунду и слегка развела ноги, наблюдая за Бенедиктом из-под ресниц.
Рассчитанная провокация.
Бенедикт улыбнулся.
Он медленно развернулся и, сделав несколько шагов, снова устроился в кресле.
– Я хочу, чтобы ты назвала мне свою любимую эротическую фантазию.
– Связывание.
– Нет. Это то, чего хочет твое поверхностное Я, то, которое нужно держать в узде, – спокойно перебил он. – Я спрашиваю о том, что приходит тебе в голову, когда ты чувствуешь себя абсолютно защищенной.
«Какие у нее синие глаза», – невпопад подумал Бенедикт.
– Не торопись с ответом, – сказал он, поднимаясь и направляясь к ней, – сегодня у нас будет достаточно времени, чтобы выяснить это.
Подойдя к кровати, Бенедикт присел рядом с Элен и некоторое время просто смотрел на нее, ничего не предпринимая.
– Перевернись на живот, пожалуйста, – внезапно сказал он.
Она выполнила его просьбу и устроилась в новой позе, положив голову на правую щеку, так чтобы иметь возможность видеть Бенедикта.
– Раздвинь ноги, – его голос был теплым и сладким и, в то же время, слегка отстраненным.
Элен снова повиновалась, внимательно следя за выражением его лица, по которому, впрочем, ничего нельзя было прочитать.
– Шире, – он улыбнулся. – Не бойся.
Она гневно взглянула на него, но, прежде чем она успела что-либо сказать, его руки оказались у нее под платьем и, найдя тонкую ткань трусиков, потянули вниз. Аккуратно сняв и отбросив их в сторону, Бенедикт одной рукой легко провел по ее бедру, а другую вновь запустил под платье, осторожно проникая пальцем в ложбинку между ягодиц.
– Я хочу, чтобы ты сказала мне, как ты понимаешь желание, – прошептал он, – но поскольку твоя голова мало что может поведать об этом, я немного поспрашиваю здесь, – и он одной рукой слегка надавил на ее тело, а другой проник двумя пальцами внутрь.
Элен сдавленно застонала.
– Изучение эрогенных зон бессмысленно, – беззаботно проговорил Бенедикт, двигая рукой в ее влажной глубине, – до тех пор, пока ты не понимаешь, зачем тебе это нужно. Точнее, пока ты не готов, – он мягко вынул один палец и провел им по клитору, – следовать до конца туда, куда они укажут.