Эйнит
Шрифт:
— Мило, — покачала головой мать, и дочери даже показалось, что та даже заскрежетала зубами. — Только этого мне не хватало! Проводить для кого-то терапию! Мне не нужны чужие проблемы! Мне своих довольно! Говорила же тебе не ходить к соседям! Эта чертова кошка!
Эна видела, как мать дрожит. Она даже с трудом подняла с дивана безрукавку дочери, чтобы повесить на вешалку. Да и отыскать крючок у нее получилось не с первого раза.
— Мам, тебе холодно?
— Нет, — ответила та, не глядя на дочь. — Ты же знаешь, что это не от холода. Здесь не холодно. Не понимаю, что ты постоянно кутаешься и дрожишь. В Калифорнии
— Дома теплее...
— Да, конечно, теплее...
Эна слышала дрожь даже в голосе матери, будто та вот-вот заплачет.
— Мам, ты таблетки приняла?
— Нет! — выкрикнула она и пошла на кухню. — Я ведь хочу с них слезть. Иначе как я буду водить машину?! Я не хочу быть вечно прикованной к дому. Хотя машину завтра не привезут и вообще непонятно, когда она будет...
— Почему?
— Откуда я знаю! Отцу позвонили и сказали, что грузовика нет. Обещают найти в понедельник. Ирландия, чего ты хочешь! Надо, наверное, попросить фею, чтобы она притащила нам машину на своих крылышках! Это он?
Конечно, с чем в этой тишине еще можно спутать гул машины?! Мать развернулась, сцепила пальцы перед собой и направилась к двери. Эна на минуту замерла подле вешалки, но не взяла безрукавки, лишь сильнее оттянула рукава флисовой кофты и поджала пальцы.
Джип остановился на дороге, и первой в калитку вошла мать Дилана, неся перед собой корзину с овощами, из которой торчал пакет — должно быть, с хлебом. Она поздоровалась с матерью Эны еще издали, и та попыталась натянуть на лицо улыбку — никто не ожидал, что Кэтлин приедет вместе с мужем. Было непонятно, радоваться или сожалеть об ее присутствии. Это могло означать две вещи: либо то, что они не задержатся надолго, что было приятно; либо то, что Кэтлин побоялась отпустить мужа одного, потому что не была уверена в его вменяемости.
Эна тайком взглянула на мать и решила, что та остановилась на последнем объяснении, потому что лицо ее превратилось в улыбающуюся маску.
— Лора.
С неотразимой улыбкой она протянула соседу руку, и тот достаточно сильно потряс
ее.
— Эйдан.
Эна отметила для себя, что отец Дилана переоделся — правда, нынешние штаны отличались от предыдущих лишь отсутствием свежей грязи. С другой стороны, он ведь явился не в гости, а на стройку, так с какой стати требовать от него смокинг!
— Спасибо за велосипед, — мать продолжала улыбаться, и Эна не могла догадаться, как та сейчас выкрутится. — Это очень мило с вашей стороны, и моя дочь будет рада оставить его у себя на пару дней, если вы, конечно, не против?
Что? Эна чуть не запнулась о порог. Мать же только что ругала ее на чем свет стоит, а теперь сама нагло выпрашивает велосипед!
— Какие вопросы! Она может пользоваться им сколько пожелает, у Дилана есть второй. Надеюсь, это научит его вовремя менять батарейки в фонарике и замечать канавы, — рассмеялся сосед.
— Давайте все же договоримся, — продолжала улыбаться мать. — Как только нам доставят машину, мы обязательно купим Эне велосипед, и она вернет ваш.
— Зачем покупать? — перебил ее сосед, — когда у нас есть лишний. Найдете, что ей купить. Это неправильное распределение бюджета...
— Я сама финансист в прошлом, — не переставала улыбаться мать. — Но все же я куплю ей велосипед — такой, настоящий девчачий ирландский велосипед с корзиной для цветов...
— Купите весной или хотите, я к этому корзину приделаю. Зимой такие туманы будут, что я даже мальчику не разрешаю на велосипеде ездить, не то что девочке! А пока пусть ездит на этом. И я не принимаю никаких возражений, — мужчина даже выставил вперед руку, будто готовился оттолкнуть от себя любое слово, но мать Эны промолчала, не сумев возразить. — Лора, относитесь ко всему проще. Мы, можно сказать, родня, пусть и в далеком прошлом.
— Вся наша деревня родня хоть в каком-то поколении, — наконец открыла рот до того молча стоявшая за спиной мужа Кэтлин, и Эна, припоминая быстроту, с которой говорила мать Дилана дома, решила, что это такой прием, чтобы успеть вставить реплику в безапелляционные монологи мужа. Вот и сейчас он будто не услышал слов жены и, обойдя мать Эны, направился к оставленной открытой входной двери так стремительно, что Эна еле успела отпрыгнуть в сторону. Он пригнулся, превратив себя в вопросительный знак, будто так легче было заглянуть под козырек.
— Одну балку придется заменить, — сказал он неестественно тихо, будто размышлял вслух. — На одну палки должно хватить, а тут, — он ткнул пальцем в другую и отряхнул посыпавшуюся труху, — следует заменить лишь прогнивший кусок, чтобы не трогать черепицу. Лора! — он обернулся к хозяйке, оставшейся стоять в десяти шагах от дома. — В гараже есть удлинитель?
Но та лишь покачала головой.
— Проверю, — махнул рукой отец Дилана, но вместо того, чтобы отойти от двери в сторону гаража, схватился за нее и подергал несколько раз. — Не скрипит, — заключил он.
— Муж перед отъездом смазал.
Эна, оставшаяся стоять под навесом по другую сторону от отца Дилана, услышала в голосе матери с трудом скрываемое раздражение хозяйскими манерами гостя.
— Шон вообще тут все дни работал, и это после того, как мы столько денег угрохали на рабочих.
— А что вы хотите, старый дом! Здесь каждый день что-то да ломается. А это, — он указал пальцем в темноту гостиной. — Те часы, что ремонтировал Дилан?
Мать кивнула и расценила вопрос приглашением пройти в собственный дом. Гость прошел следом. Эна пропустила Кэтлин и затворила дверь, погрузив дом в полную темноту. Мать зажгла лампу и сказала со смехом:
— Опять стоят!
А Эна тут же отметила про себя, что стрелки вновь застряли на том же месте. Четверть шестого.
— Мой отец бы починил, — вздохнул гость.
— Он был часовщиком?
Эна хотела ответить матери, ведь Дилан успел рассказать ей про деда, но сосед опередил ее с ответом:
— Нет, он возился с бумажками, как я теперь, а часы всегда были его страстью.
— Он их коллекционировал?
— Нет, он их разбирал и вновь собирал, — усмехнулся Эйдан. — К нему даже из города приезжали и коллекционеры из окрестных областей тоже. Вообще это хорошо иметь какую-то страсть... Я вот пошел в мать, обожаю возиться с землей... Или не в мать, а в какого-нибудь прадеда. У нас фермерство в крови, преемственность поколений. Никуда не деться, да и, по правде говоря, не хочется. Поверьте, овощи со своего огорода в разы вкуснее покупных. К этому вкусу привыкаешь и не можешь больше довольствоваться фальшивкой.