Эйта

Орлова Мария

– Нет, а что, дело к ней серьезное?

– Серьезней некуда, - князь вздохнул.

– Ты, князь, случаем не по поводу дочери приехал?
– вопрос Улеба догнал князя с Егором, когда те уже на коней садились. Но сам он близко не подходил, потому что лошади оно оборотня чуяли и нервничать начинали.

– Тебе-то что?
– возмутился Егор.

– Ну я вроде как виноват, - Улеб вздохнул.
– Это я Эйте сказал что у нее княжна была, откуда ж мне знать было что она рассердится. Ты попробуй, князь, амулет ей свой отдать. Он, конечно, на тебя сделан, ну да вдруг поможет.

– Она что всем с тобой делится?
– холодно поинтересовался Еремей.

– Да не делится она, просто я не полный дурак, кое-что сопоставить могу. Здрав будь, княже, - Улеб слегка поклонился, совсем слегка, как ровне, князю, кланяясь, ниже положено спину гнуть.

– И тебе не хворать, - буркнул в ответ князь, он сел на коня, но потом, подумав, спрыгнул обратно на землю. Егор собрался последовать за ним, но Еремей остановил его.
– Домой поедешь, скажешь, что задержусь я у колдуньи, - велел он.

– Но как же, княже?
– ахнул парень.
– Опасно ведь.

– Ничего, не первый день на свете живу. Поезжай, а не то дома волноваться будут.

Конь танцевал под Егоркой, но тот все никак не мог решиться уехать. И не только опасность, угрожающая князю, его волновала, боялся он что без него князь с Эйтой договориться не смогут. Уж больно вспыльчив князь Еремей, да и Эйта ему под стать.

– Езжай, не трону я твою ведьму, - угадал его мысли князь.

– Я туда и сразу обратно, - пообещал Егор.
– Продуктов привезу, - поспешно добавил он, заметив нахмурившиеся брови собеседника.

– Боишься что оголодаю?
– усмехнулся Еремей.

– Кто знает сколько ждать придется, - уклончиво ответил парень.

– Езжай уже, - Еремей хлопнул коня Егорки по крупу и тот припустил вглубь леса.

Эйта устала, она шла второй день почти без отдыха. На душе было погано. Разговор с Егором достал с задворок памяти, старательно там спрятанные, воспоминания о родных и доме. Эйта старалась запихать их обратно, но, промучившись ночь, поняла что не сможет. Тогда-то она и решила сходить в Поляновку. Решила - и пошла, но дойдя до деревни, поняла что глупость сделала. Нет, призраки, деревню населявшие, были ей не страшны, но то была уже не ее деревня. За прошедшее десятилетие дома обветшали и разрушились, устояли только самые крепкие, но и на них были видны следы беспощадного времени. Призраки кинули было на чужого, но, получив отпор, тут же как-то потеряли к Эйте интерес, просто перестав ее замечать. Девушка шла по улице и сердце ее сжималось. Призраки не маялись тут, они жили. Жили еще в том, счастливом времени. Они видели свои дома прежними, они видели соседей живыми, правда, кого-то не было. Ну да мало ли, по делам уехали. И жили они один и тот же день вот уже многие годы. Так и болела дочка кузнеца, к вечеру ей становилось полегче, утром снова плохо, а к вечеру опять легчало. И призраки этой бесконечности одного дня не замечали. Они вполне счастливо существовали, отгоняя чужаков от родной земли. Эйта дошла до своего дома. Она глубоко дышала, потому что ей не хватало воздуха. В заросшем до невозможности дворе, носились братья, все такие же, как были в день своей смерти, бегали, не замечая, стоящей у якобы забора гостьи. Эйта видела призрачный двор, такой родной и плакала. Из дома вышла мать, загнать мальчишек обедать.

– Мама, - позвала Эйта.

Женщина удивленно посмотрела туда, откуда шел звук, и очень удивилась, заметив там молодую девушку.

– Чего тебе, милая?
– спросила она.

– Мама, - голос не слушался.

– Плохо тебе, девица?
– женщина подошла к забору.
– Ты бледная совсем, ну-ка войди в дом, - она открыла призрачную калитку.

Эйта послушалась и даже вошла в полуразрушенный дом.

– Ты присядь, я сейчас водички дам.

– Спасибо, не надо, - поспешила отказаться Эйта, она не знала сможет ли взять призрачную воду и уж тем более имела большие сомнения в том, следует ли ее пить.

– Ты бледная совсем, - покачала головой женщина.
– Тебя, как звать-то?

– Эй..., - начала было девушка.
– Добронега, - она смотрела на мать, не отрываясь.

– А у меня дочку младшую Добронегой кличут, - улыбнулась та.
– Тезки, значит. Она с отцом и родителями моими в город уехала, на ярмарку.

– В город?
– удивилась Эйта.

– Да, - женщина улыбнулась.
– А ну сидите смирно, - оба ее сына, получили по подзатыльнику.
– Не позорьте меня перед гостьей.

– И давно уехали?
– едва слышно спросила Эйта.

– Да вчера буквально, - махнула рукой женщина.
– А что?
– вдруг насторожилась она.
– Тебе плохое что известно?

Эйта встала, но встала слишком резко, больно ударившись головой об упавшую балку.

– Осторожнее, - женщина видела что гостья ударилась и даже увидела настоящий свой дом, но только на мгновение, а потом все стало как прежде.

– Посмотри на меня, мама, - попросила Эйта.
– Это я, твоя Добронега.

– Ударилась ты сильно, - слегка нахмурившись, но тем не менее ласково, ответила женщина.
– Конечно ты Добронега, - она погладила девушку по волосам, но ту же отдернула руку, ощущения были очень непривычными.

– Мама, - снова прошептала девушка.
– Ну пожалуйста. Я не уехала, просто я повзрослела. А вы остались прежними. Почему вы остались?

– Я тебя не понимаю.

– Ты ведь знаешь как все на самом деле, просто вспоминать не хочешь. Но ведь из-за этого вы все и уйти не можете. Вспомни, - Эйта сорвалась на крик.
– Вспомни, вас всех убили: и тебя и батю и бабушку с дедом. Всех. Кентавры всю деревню вырезали, я одна жива осталась. Помнишь, ты меня в сундук под одежду спрятала.

– Уходи, - женщина открыла призрачную дверь.

– Мамочка.

– Вон, - закричала женщина.
– Пошла прочь.

Эйта бросила на мать затравленный взгляд, но к выходу пошла, на пороге она обернулась и увидела что один из братьев смотрит на нее с любопытством, а в глазах второго страх, он вспомнил, он вышел из забытья.

– Ты вспомнил?
– спросила она у него, но ответить мальчишка не успел, мать захлопнула дверь. И хоть та и была призрачной, ударила больно. Едва сдерживая рыдания, Эйта бросилась в сторону леса.

– Эй, - окликнул ее голос. Девушка обернулась. На краю села стоял ее старший брат.
– Эй... Добронега, - произнес он нерешительно.
– Ты правда Добронега?
– спросил мальчик, когда Эйта вернулась к черте, которую он пересечь не мог.
– Наша Добронега?

Девушка кивнула.

– А ты Елька, а батю Лютом звали, хотя он вовсе и не лютый был.

– А почему ты... такая?
– Ельке тяжело было найти подходящие слова.

– Потому что со дня нападения кентавров больше десяти лет прошло. Это вы тогда погибли и потому не меняетесь, а я живая, я выросла.