Ежевичная зима
Шрифт:
Ева выпрямилась в кресле.
– Клэр, этот браслет, – заговорила она. – Именно о нем я и хотела тебе рассказать. Я заметила его на твоей руке, когда ты навещала меня в прошлый раз. Могу я спросить, откуда он у тебя?
Я повернулась к Этану, который спокойно ждал возле двери, прислонившись к косяку.
– Мне его подарил муж, – с гордостью произнесла я.
– Позволь мне взглянуть на него, – попросила Ева.
Я протянула ей руку, и она долго изучала золотую цепочку.
– Да, – сказала Ева.
– Что такое?
– Это
– Этого не может быть! – воскликнула я.
– Она права, – уверенно поддержал Еву Уоррен. – Отец отдал мне этот браслет, когда я был молодым человеком. Он попросил меня подарить его женщине, которая станет для меня особенной, поскольку в прошлом браслет принадлежал той, кого он любил. Я подарил браслет моей жене, а после ее смерти передал его Этану, чтобы он подарил эту цепочку с сапфирами тебе.
Я изумленно посмотрела на него.
– Все это время я носила браслет Веры!
Этан опустился на колени рядом со мной, и я крепко сжала его руку.
– Теперь я понимаю, – заговорила я, вспоминая свое расследование. – Существует отчет судмедэксперта. – Я повернулась лицом к Уоррену. – Ваш отец забрал в полиции личные вещи Веры. Вероятно, это случилось после того, как Джозефина сказала ему правду о вас, и Чарльз узнал, что Вера погибла, разыскивая своего сына.
Я коснулась браслета, и это прикосновение подарило мне новые ощущения. Он был на руке Веры в ее последнюю ночь и теперь, спустя почти восемьдесят лет, оказался на моей руке.
– Моя покойная жена всегда любила это украшение, – произнес Уоррен. – Если бы она только знала его историю! Когда мы снова встретимся с ней, – он посмотрел на небо и подмигнул, – мне будет что ей рассказать.
– Когда-нибудь так и случится, – вздохнула Ева.
Я встала.
– Уверена, что у вас много воспоминаний, но Уоррена ждет еще одна встреча. Так что если вы готовы…
– Да, – Уоррен встал, – я готов.
Ева проводила нас до порога.
– У меня нет слов, я была так рада видеть тебя, – обратилась она к Уоррену. – У меня такое ощущение, что мамина душа сможет теперь успокоиться.
– Тетя Кэролайн? – уточнил Уоррен, словно извлекая давно похороненное воспоминание.
– Да, это моя мать. Перед смертью она говорила мне о том, что нужно найти тебя.
– Надеюсь, теперь она смотрит на нас с небес и улыбается, – сказал Уоррен.
– Я в этом уверена, – ответила Ева, – она там вместе с Верой.
Пока Этан вез нас к кафе «Лаванто», мое сердце трепетало от волнения. Он остановил машину в парковочной зоне у основания холма неподалеку от кафе.
– Судя по всему, на улице парковки нет, – сказал он, глядя вперед. – Я высажу вас здесь.
Я отстегнула ремень безопасности и нагнулась к Уоррену, сидевшему на переднем пассажирском сиденье.
– Вполне вероятно, это последняя возможность посмотреть на старое здание, –
– Какой позор, – он попытался рассмотреть, что происходит впереди. – Почему?
– Хотят построить кондоминиум, – объяснила я.
– Разве в городе их недостаточно?
Я пожала плечами.
– Судя по всему, у Сиэтла ненасытные аппетиты, если речь идет о кондоминиумах и сети «Старбакс», – я посмотрела на кафе. – Это действительно позор. Владелец – хороший человек. Он продает кафе, чтобы помочь матери. Она давно больна и не в состоянии оплачивать лечение.
Я не знала, слушает ли меня Уоррен или нет. Он не отводил взгляда от улицы.
– Ты пойдешь с нами? – спросила я Этана, прежде чем выйти на тротуар. Солнце било в ветровое стекло, и зеленые глаза моего мужа сверкали.
Он посмотрел сначала на своего деда, потом на меня.
– Иди, Клэр, – улыбнулся он. – Заканчивай свою историю.
– Спасибо, – шепнула я.
– Я заеду за вами через полчаса, – пообещал Этан, и в его глазах светилась любовь, которой мне так не хватало. – Как думаешь, вам хватит времени?
Я кивнула и сжала руку Уоррена. Мы с ним направились по тротуару, неторопливо, осторожно приближаясь к кафе.
– Вы готовы?
Старик кивнул, и мы медленно начали преодолевать ступени подъема, часто останавливаясь, чтобы Уоррен мог отдышаться. Строительная площадка была неподходящим местом для старика, которого недавно выписали из больницы, и на какое-то мгновение я почувствовала себя виноватой в том, что привела сюда Уоррена. Но потом я вспомнила, что это было его желание.
– Клэр! – услышала я и заметила Доминика, который торопился нам навстречу. – Я так рад, что ты пришла. Я все утро пытался до тебя дозвониться, но твой телефон, должно быть, выключен.
Я достала мобильный из сумки и увидела, что случайно выключила звонок.
– Я тебя ни в чем не виню, – произнесла я.
Он сжимал в руке конверт из крафтовой бумаги.
– Сегодня я подписываю бумаги, – извиняющимся тоном объяснил он. – Через пару дней они начнут снос, – Доминик потер лоб. – Клэр, я ужасно себя чувствую из-за того, что мне пришлось пойти на это, но у меня нет другой возможности позаботиться о своей матери.
Я подняла руку.
– Прошу тебя, не извиняйся. Я все понимаю.
– Правда?
– Да. Но мне бы хотелось, чтобы нашелся другой выход. Ужасно, если этот старый дом разрушат.
– Мои брат с сестрой предложили свою помощь маме, – продолжал Доминик. – Мы открыли счет на имя матери, надеясь, что община нас поддержит. Но собранных денег все равно не хватило.
Уоррен стоял рядом со мной, вполуха слушая наш разговор и не сводя глаз с двери кафе. Дверная рама красно-коричневого цвета давно требовала покраски, особенно верхний правый край, где из-под облупившейся краски проглядывало дерево. Интересно, какого цвета она была в 1930-х годах?