Ежевичное вино
Шрифт:
Она секунду подумала.
— Может, и нет, — наконец сказала она.
— Я купил дом с бухты-барахты. Я даже не знал, что вы… Я не думал, что вы… Я редко что-то делаю с бухты-барахты, — сбивчиво закончил он.
— Верится с трудом, — улыбаясь, отметила Мариза. — Вы же нарочно разворошили осиное гнездо.
Она улыбалась самым краешком рта, балла на два по десятибалльной шкале, но все же улыбалась.
После этого они разговорились. Джей рассказал ей о Лондоне, о Керри, о «Пьяблочном Джо». Он рассказал о розарии и огороде у дома. Конечно, он умолчал о мистическом явлении Джо и последующем его исчезновении, и о шести бутылках, и о том, как она, Мариза, просочилась в его новую книгу. Он не хотел показаться ей психом.
Она приготовила обед — макароны с фасолью — и пригласила его присоединиться.
Пока же о ней было известно немного. Отчаянная независимость, нежность к дочери, гордость работой, домом, землей. Улыбка, горькая на вид, но сладкая изнутри. Молчаливое внимание, скупые движения, изобличающие живой ум, за практичностью — случайные проблески язвительного юмора. Вспоминая их первую встречу, его былые предположения, то, как он слушал и наполовину верил мнениям таких людей, как Каро Клермон и Мирей Фэзанд, он горел от стыда. Героиня его романа — непредсказуемая, опасная и, возможно, безумная — не имела ничего общего с этой тихой, спокойной женщиной. Он позволил воображению забежать далеко вперед истины. Он смущенно пил кофе и обещал себе не лезть больше в ее дела. Ее жизнь и его выдумки никак не связаны.
Лишь позже, намного позже тревога вновь подняла голову. Да, Мариза очаровательна. И умна, если судить по тому, как она позволила ему говорить о себе, но ни разу не упомянула о собственном прошлом. К вечеру она знала о нем все. И все же что-то осталось недосказанным. Что-то насчет Розы. Он подумал о Розе. Мирей не сомневалась, что с ребенком плохо обращаются, но Джей не видел тому подтверждений. Напротив, невозможно не увидеть любовь матери и дочери. Джей вспомнил, как встретил их у изгороди. Их безмолвное взаимопонимание. Безмолвное. Вот оно. Но Роза может говорить, легко и непринужденно. Как она прикрикнула на козочку — мгновенная, эмоциональная вспышка. «Clopette, non! Pas dans la cuisine!» Будто она постоянно говорит с козочкой. И как Мариза глянула на нее, словно предостерегая: «молчи».
Почему она предостерегла дочь? Он думал об этом снова и снова. Быть может, Мариза не хотела, чтобы он нечто услышал? И девочка — разве она не сидела спиной к двери, когда козочка вошла?
Тогда как же она узнала, что козочка в кухне?
46
Дальний Край, лето 1977 года
Оставив Джилли, Джей посидел у моста, злой, виноватый, уверенный, что она за ним придет. Когда она не появилась, он улегся в мокрую траву, наслаждаясь горькими запахами земли и травы, и смотрел в небо, пока голова не закружилась от мороси. Он замерз, поэтому встал и отправился обратно в Пог-Хилл по бывшему железнодорожному полотну, то и дело останавливаясь осмотреть всякий мусор, больше по привычке, чем из настоящего интереса. Он так погрузился в раздумья, что не услышал и не увидел четверых, молча вынырнувших из-за деревьев за его спиной и пустившихся цепочкой в погоню.
Когда он заметил, было уже поздно. Гленда с двумя подружками: тощей блондиночкой — Карен, что ли? — и девочкой помладше, Полой — или Пэтти? — лет десяти-одиннадцати, с проколотыми ушами и некрасивым надутым ртом. Они шли ему наперерез, Гленда с одного боку, Карен и Пола с другого. Лица их блестели от дождя и усердия. Гленда смотрела на него в упор через дорожку — ее глаза сверкали. Мгновение она казалась почти симпатичной.
Хуже всего, что с ней был Зет.
Секунду или две Джей не шевелился. Девчонок бояться нечего. Он их уже обходил, обманывал и обводил вокруг пальца, к тому же их только три. Они — привычная часть пейзажа, как карьер или каменистая осыпь над шлюзом; природная опасность, как осы: с ними следует обращаться осторожно, но бояться не стоит. Зет — совсем другое дело.
На нем была футболка «Статус Кво» [104] с закатанными рукавами. Из одного торчала пачка «Уинстона». Длинные волосы обрамляли тонкое, хитрое лицо. Прыщи исчезли, оставив глубокие рубцы на щеках — шрамы инициации, канавки для крокодиловых слез. Зет усмехался.
— Ты к моей сеструхе цеплялся?
Джей побежал прежде, чем Зет договорил. Джея загнали в угол в худшем из возможных мест; высоко над каналом и его многочисленными тайниками прямое, открытое полотно лежало перед ним, как пустыня. Кусты по сторонам слишком густые — не продерешься, слишком низкие — негде спрятаться. Глубокая канава и ширма кустарника отрезала его от соседних домов. Кроссовки опасно скользили по гравию. Гленда с подружками впереди, Зет — в шаге позади. Джей выбрал меньшее из зол, увернувшись от двух девчонок и бросившись прямо на Гленду. Она прибавила шагу, чтобы перехватить его, вытянула мясистые руки, словно пытаясь поймать большой мяч, но он со всей силы пихнул ее, отодвинул плечом, как игрок в американский футбол, и с грохотом понесся по освободившимся заброшенным путям. Он слышал, как Гленда воет за спиной. Голос Зета преследовал его, зловеще близкий:
104
«Status Quo», британская рок-группа.
— Сраный ублюдок!
Джей не оборачивался. В четверти мили от Пог-Хилла — железнодорожный мост и выемка, где тропинка спускается на улицу. Там будут и другие тропинки к обрыву и пустырю за ним. Если бы только успеть… Мост недалеко. Он младше Зета и легче. Он может убежать. У моста будет где спрятаться.
Он оглянулся через плечо. Разрыв увеличивался. Их разделяло тридцать или сорок ярдов. Гленда встала и побежала, но, несмотря на ее габариты, Джей ее не боялся. Она уже, похоже, запыхалась, ее огромные сиськи нелепо подпрыгивали под туго натянутой футболкой. Зет довольно медленно трусил подле нее, но внезапно грозно рванул — руки его ходили ходуном, гравий свирепо взлетал вокруг лодыжек.
У Джея закружилась голова, в груди пекло. Он видел мост, аккурат за поворотом, и тополя, отмечавшие заброшенные стрелки. Пятьсот ярдов — и все.
Амулет Джо по-прежнему лежал в кармане. Джей на бегу чувствовал его бедром и смутно радовался, что взял его с собой. А ведь легко мог забыть. Он слишком занят был в то лето, слишком растерян, чтобы постоянно думать о волшебстве. Оставалось надеяться, что амулет еще действует.
Он добрался до моста, где проход расширялся, и задумался, где бы спрятаться. Обрывистая тропинка над головой, ведущая к дороге, — слишком рискованно. Джей задыхался, а до спасительной дороги по тропинке петлять еще футов пятьдесят. Он зажал амулет Джо в кулаке и направился совсем в другую сторону, чего от него не ожидали, — под мост и дальше, к переулку Пог-Хилл. Под сводом клубился спелый кипрей, и Джей нырнул в него, голова пульсировала, сердце сжималось от мрачного возбуждения. Спасен.
Из укрытия он слышал голоса: Зета — совсем рядом, Гленды — подальше, хриплый, рикошетящий по пустому месту между мостом и выемкой.
— Де этот урод?
Он слышал голос Зета за мостом, представлял, как Зет изучает тропинку, прикидывает расстояние. Джей съежился под качающимися белыми головками кипрея.
Голос Гленды, запыхавшийся после бега:
— Ты его потерял, придурок!
— Ни фига. Он где-то здесь. Далеко ему не уйти.
Шли минуты. Джей цеплялся за амулет, пока они осматривали окрестности. Амулет Джо. Раньше он действовал. Когда-то Джей не вполне верил в него, но теперь-то верит. Он верит в волшебство. Он искренне верит в волшебство. Раздался хруст — кто-то забрался на гору мусора, скопившуюся под мостом. Шаги по гравию. Но он в безопасности. Он невидим. Он верит.
— Вот он!
Это десятилетка, Пола или Пэтти, стоит по пояс в пене сорняков.
— Давай, Зет, держи его! Держи!
Джей начал отступать к стене, облака белых семян взмывали в воздух с каждым шагом. Амулет безвольно раскачивался в пальцах. Гленда и Карен завернули под мост, лица потные. Сразу за мостом — глубокая канава, заросшая зрелой крапивой. Это не выход. Потом Зет вышел из-под моста, схватил Джея за руку, притянул к себе за плечи дружелюбным, безапелляционным приветственным жестом и улыбнулся: