F20
Шрифт:
— Пъешь, — сказал он.
Дед стоял посредине детской площадки и смотрел, как его болонка какает.
Открыв мне, мама широко улыбнулась.
— Все-таки вернулась? — пошутила она. — Ну, как вечеринка?
— Супер, — сказала я, стараясь не дышать на нее.
— Мальчики-то были?
Я открыла рот, чтобы испустить очередную успокоительную банальность, но мама предостерегающе покачала головой.
— Только не ври мне! — сказала она.
— Были, — я села на корточки и принялась сосредоточенно развязывать ботинки.
Мама сложила руки
— Ты уж смирись, — сказала она, — меня ты никогда не обманешь. Я тебя вижу насквозь, ведь я твоя мать.
7
Занятия мы прогуливали, а домашние задания не выполняли. Анютик к нам, естественно, присоединилась. Утром мы выходили из дома, встречались с Мареком и полтора часа гуляли по набережной, пока его родители не уходили на работу. Потом мы шли к нему, Марек включал для Анютика плэйстейшен, а мы с ним ложились в постель в комнате его родителей. Там в двери был замок. Потом мы обедали и отводили Анютика домой, а сами шли в кино. Или еще куда-то. Всем троим было понятно, что подобный образ жизни не предполагает будущего, но если Анютик даже не пыталась исправиться, то мы хотя бы предпринимали такие попытки. После недели сплошных прогулов мы с Мареком приходили в школу, сидели рядом за партой и выслушивали какую-то ахинею. Про свойства серной кислоты, которую никто в глаза не видел, или нам показывали, как нужно высчитывать площадь трапеции.
Закончилось все довольно предсказуемо. Маму вызвали к директору. Помимо него, присутствовала наша классная руководительница, которая показала ей журнал посещаемости. Директор припугнул маму органами опеки, потом вызвали классную Анютика, и она сказала, что не видела эту девочку на уроках уже больше месяца.
— Вы знаете, что ваша дочь дружит с Мареком Рыдваньским? — спросила историчка.
— Ну… Я что-то слышала, — пробормотала мама.
— Они очень плохо друг на друга влияют. Между прочим, он несколько раз приходил на уроки пьяный. Как вы считаете, это подходящая компания для ваших детей?
Домой мама вернулась в том же оцепенении, какое охватило ее после обнаружения меня в ночной рубашке на переезде, в десяти километрах от дачи Елены Борисовны. Она позвонила маме Марека, та выслушала ее и сказала, что она вообще не знает, что с ним делать, потому что он просто больной. И вся ее жизнь покатилась к чертям собачьим после того, как она его родила. Вечером она пришла к нам вместе с Мареком и его отцом. Нас посадили рядом на диван в большой комнате, следом из ванной, где она от страха заперлась, выволокли Анютика. Родители Марека и мама с Толиком смотрели на нас, как будто впервые увидели, и молчали.
— Может… — Толик неопределенно развел руками, — выпить хотите?
Они хотели. Через сорок минут на столе стояла пустая бутылка водки, Толик пошел в «Ароматный мир» еще за одной, а мама Марека с красным лицом орала на его отца по-польски. Больше половины слов я не понимала, но суть претензий тем не менее доходила вполне ясно. Она считала, что Марек такой же порочный, как его отец, и она вообще не удивлена, что он не учится и трахается целыми днями с одноклассницей. А чего еще можно было ожидать, когда с детства у него перед глазами такой пример?
— Знаете, — сказала мама, — он, может, и не виноват. Она могла сама его соблазнить, она ненормальная. Летом я отправила их на дачу, — она запнулась, — к свекрови, и там она спуталась с парнем старше ее на шесть лет.
— Я такого не делала в четырнадцать лет! — сказала мама Марека. — И вы его тоже не знаете. Я его сколько раз ловила, а компьютер его мы только успеваем чинить от вирусов, потому, что он все время смотрит порнографию.
Вернулся Толик. Отец Марека, все это время молчавший, разлил водку и спросил с сильным акцентом, в чем смысл его присутствия у нас?
— Самое ужасное, что они все это делают на глазах у сестры! — воскликнула мама. — А ей двенадцать лет!
— Да что они такого делают? — отмахнулся Толик. — Они же смотреть ее не заставляют.
— А ты считаешь, это все нормально?! — заорала мама. — Почему она не на уроках, а сидит в квартире, где они занимаются сексом?
— Ну, это ты у нее спроси, — хмыкнул Толик.
— Да, — добавил отец Марека, — у нас в детстве тоже все это было. Но я хотел учиться и ходил на занятия.
Они с Толиком переглянулись, как бы поддерживая друг друга.
— Нет, это уже просто я не знаю, что такое! — мама сама схватила бутылку и налила себе водки. — Мы здесь собрались все, чтобы обсудить, что дальше делать с нашими детьми. А ты мне говоришь, что ничего с ними не сделать, потому что они неисправимые!
— А что же можно сделать? — отец Марека как-то неуместно улыбнулся. — Вот мы тут сидим, четверо взрослых людей. Все ведь очевидно. Что им сказать? Не смотрите порнографию? В вашем возрасте рано вступать в интимные отношения?
Мама Марека вдруг вскочила со своего стула и забегала по комнате.
— Как может воспитывать ребенка человек, который сам только и думает, что про баб?! — она подошла к своему мужу и схватила его за плечи:
— Признайся, ты ведь ему просто завидуешь! Ты бы сам так хотел, как он!
— О, господи! — мама громко всхлипнула. — А если она забеременеет?! Что тогда делать?
— Вы пользуетесь презервативами? — спросил у меня Толик.
Я кивнула.
— Как тебе не стыдно?! — мама размазывала по лицу тушь. — Ты понимаешь, что это дети?
— Сегодня пользуются, завтра не пользуются, — сказал отец Марека.
— Конечно, вас это не очень волнует! — взвизгнула мама. — Это ведь не вам потом бегать по врачам, а нам!
— Ну вот только не надо сейчас говорить, что мы во всем виноваты! — вступила мама Марека, подошла к столу и знаком попросила, чтобы Толик налил ей водки.
Все на несколько секунд замолчали. Она выпила, запрокинув голову, потом подошла к Мареку и сказала:
— Встань, гадина такая!
Марек встал. Она засунула руку в карман его джинсов. На пол выпали две зажигалки и несколько презервативов.