Фабиола
Шрифт:
– Мы еще покажем этим ублюдкам! Они у нас свое дерьмо лизать будут!
– Хватит, Ян!
– повысила голос Фабиола.
И вдруг, повинуясь какому-то неосознанному до конца импульсу, попросила:
– Спой что-нибудь, Ян...
– Наверное, сейчас не время, - неуверенно проговорил Ян. Фабиоле показалось, что он был удивлен.
– Время, как раз время, - твердо сказала Фабиола.
У Яна был старинный музыкальный инструмент, которым носил очень смешное название - "гитара". Ян говорил, что это земной музыкальный инструмент, но Фабиола никогда не бывала на Земле, и потому столь чудный агрегат был для нее в новинку.
– Что вам спеть, капитан?
– Что сам хочешь...
Яна не нужно было долго упрашивать. Фабиола услышала вначале тихие переборы гитарных струн, а затем и негромкий голос самого Яна.
Она не прислушивалась к словам песни - это ей было сейчас не нужно. Слова не имели никакого значения - только интонации. Тихие, душеные интонации, вселявшие уверенность в опустевшую душу.
Фабиоле, как и всему экипажу, нравились песни Яна. Сам Ян говорил, что не все песни сочинил он сам, многие написали его друзья, о которых, впрочем, он предпочитал не распространяться. Как и о том, откуда он сам родом.
Когда к Яну приставали с расспросами, он сразу замыкался в себе, как бы надевал глухой колючий кокон, и его черные, как космическая пустота глаза наливались страданием и такой невыносимой болью, что даже у самого черствого человека начинало ныть сердце. Фабиола не была черствым человеком, она была женщиной, которой Ян нравился, и он был ее подчиненным, за которого она отвечала. Но даже она не знала всего прошлого Яна - кроме того, что он сам счел нужным о себе рассказать.
Иногда Ян надолго запирался в своем кубрике, отключая корабельную связь, и только тихо плакала его гитара. В такие минуты Фабиола, которая была способна физически ощутить душевную боль своего юного подчиненного, освобождала его от вахты до тех пор, пока к Яну не возвращалось прежнее расположение духа, и он не становился прежним весельчаком и балагуром.
Лишь недавно Фабиола поняла, почему Ян так часто замыкался в себе, когда его начинала расспрашивать о прошлой жизни. Поняла, когда услышала одну песню Яна, которую он прежде никогда не исполнял.
Три недели назад "Робингуд" пришвартовался к "Макромегасу" - одной из сотни стационарных военных баз, разбросанных по Галактике, и Фабиола отпустила экипаж в увольнение.
Они все вместе сидели в каком-то баре, потягивали холодное пиво, балагурили. Ян, который никогда не расставался с гитарой - даже когда стоял на вахте, - задумчиво провел ладонью по натянутым струнам. Полились негромкие звуки, которые заполнили все пространство маленького бара.
В баре было немноголюдно: кроме "робингудовцев" - еще шесть человек в форме милитаров. И маленький, похожий на подростка, прыщавый бармен, с морщинистым лицом и вороватыми глазенками. Бармен не понравился Фабиоле от него за версту воняло Департаментом Галактической безопасности, а Фабиола испытывала сложные и противоречивые чувства к людям из Конторы.
Проще говоря - не любила их...
Как только зазвучала музыка, разноголосый гул стих, и Ян негромко запел:
В полнеба огонь, в полнеба звон, Сбегаются люди со всех сторон, Пронзают воздух мольба и стон, Взвилась от испуга стая ворон, Взвилась и летит над морем огня, Прощай, умирающая
Ян пел не профессионально, но, что называется, по-настоящему. Душой, а не голосом. Фабиола заметила, как заблестели металлом его глаза, и Ян рванул струны с такой силой, что Фабиола испугалась, что он испортит гитару.
Ян зажмурился, и из его души вырвались заключительные аккорды:
А мы на земле -ты и я.
Завтра вороны вернутся назад, И станут у трупов клевать глаза, Глаза, в которых застыла слеза, И пеплом будут лежать образа...
У Фабиолы невольно сжалось сердце, потому что Ян пел о том, что понятно каждому человеку, хотя бы раз в жизни пережившего потерю...
Когда Ян закончил петь и вернулся за столик, к нему подошел один из милитаров - красивый седобородый мужчина, с цепким волевым взглядом, правую щеку которого пересекал глубокий шрам, который, впрочем, ничуть не портил его мужественного лица. По золотистым нашивкам на шевронах можно было понять, что это - боевой капитан, на счету которого - не один десяток побед над Цпехами.
Капитан подошел к Яну, положил тяжелую руку ему не плечо:
– Ты был там?
– глухо спросил он.
– Да, - выдохнул Ян, поднимая глаза на мужчину.
– Я тоже, - ответил тот.
– Спасибо тебе, малыш...
– За что?
– удивленно спросил Ян.
– За песню...
– ответил мужчина.
И отошел к стойке бара, где продолжал в одиночестве цедить пиво.
Фабиола подошла к капитану, села рядом, держа в руке бокал с коктейлем.
Мужчина окинул женщину, облаченную в военную форму, оценивающим взглядом, скептически хмыкнул, но ничего не сказал. Видимо, решил подождать, что будет дальше.
– Меня зовут Фабиола, - взяла женщина инициативу в свои руки.
– Я капитан "Робингуда". Может быть, слышали?
– Рой, капитан "Пегаса", - представился мужчина.
– Очень приятно. Я наслышан о "Робингуде"...
– К сожалению, ничего не слышала о "Пегасе", - с улыбкой ответила Фабиола.
– Но, судя по вашим шевронам, вы тоже не прохлаждались в тылу...
– Да, - кивнул Рой. И, немного помолчав, добавил.
– Я был на Земле, когда туда прорвалась имперская эскадра. Пять лет назад...Вы, наверное, помните, какой тогда был ад.
– Помню, - кивнула Фабиола. Хотя на самом деле она ничего не помнила: о прорыве эскадры Цпеха к Земле ей рассказывал Макс. Он еще сожалел о том, что не успел направить корабль на помощь прародине человечества. Может, оно и к лучшему, что не успел: на Земле и в околоземном пространстве царил ад кромешный, Имперцам удалось прорвать оборону федералов и обрушиться на Землю всей своей мощью. Была сожжена почти вся Евразии, погибли миллиарды людей... Только благодаря эскадре, спешно переброшенной с Окраины, которая контролировала приграничье, удалось избежать полного уничтожения Земли и Солнечной системы...
Фабиола не сомневалась, что если бы Макс направил "Робингуд" к Земле, он бы погиб там. А значит, Фабиола никогда бы не встретила его, потому что никто не нашел бы ее несколько месяцев спустя, обессиленную, лишенную памяти...
И у Фабиолы не было бы нескольких лет счастья...
Но зачем рассказывать об этом Рою, которого она видела первый и, скорее всего, последний раз в жизни?
– Сколько лет этому парню?
– спросил Рой, указывая на Яна кончиком сигары.
– Двадцать, - ответила Фабиола.