Фабий Байл. Живодер
Шрифт:
«Мы исполнили свою часть уговора, милый Фабий.
Теперь пришло время тебе исполнить свою».
Олеандр полз по остаткам зала стратегиума, волоча за собой бесполезные ноги. Ему удалось сорвать с головы шлем ценой большей части лица и скальпа, но это стоило того, чтобы хотя бы просто вздохнуть свободно.
Он услышал звон колокольчиков и поднял голову. Сверху на него смотрела Ходящая-по-покрову.
— Ты сумел добраться до конца. Поздравляю.
Олеандр перекатился
— Полагаю, ты пришла, чтобы убить меня.
— Если ты хочешь.
Он втянул воздух, когда внутри что-то сдвинулось. Откинулся назад, стараясь не обращать внимания на ощущение, расползающееся по измученному телу.
— Пожалуй, хочу, — процедил он сквозь стиснутые зубы. — Пожалуй, с меня хватит твоих историй.
Ходящая-по-покрову легко спрыгнула вниз и подошла.
— Другие бы сказали, что такого милосердия ты не заслуживаешь.
— И ты одна из них?
Силандри склонила голову набок.
— Иногда. История — это не что-то вот такое или этакое. — Она присела на корточки и стала смотреть, как он корчится в конвульсиях. — Чем кончится — непонятно, пока не перевернута последняя страница. А порой непонятно и тогда. Возможно, мы переоцениваем свой талант, и наши истории — всего лишь скучные обороты изношенного колеса.
Олеандр застонал. Откашлялся чем-то влажным и желтым и почувствовал, как сжались сердца. Интересно, где сейчас Мелюзина и где Фабий? Хотелось надеяться, что они сбежали.
— А может быть, и нет никакой истории, никакого грандиозного сюжета, и все это — лишь фарс для развлечения Смеющегося бога в его последние деньки, — продолжала Силандри. — Может быть, ниточки, за которые мы дергаем, привязаны только к нам самим, а мы убедили друг друга, что в нашем безумии есть некий смысл. Невозможно понять, потому что последняя страница еще не перевернута. Последняя строчка еще не спета. Последний занавес еще не опустился.
— Это… это очень м-многословный способ сказать, что ты блуждаешь в тех же потемках, что и все мы, — сказал Олеандр, ложась на спину.
— Да. С другой стороны, возможно, я уже видела конец. И все это просто для того, чтобы убедиться, что конец наступит своевременно — или не наступит вообще.
— Ис-стории, — пробормотал Олеандр и рассмеялся. — Проклятые истории.
— В конце концов, истории — это все, что у нас есть. Те, что мы рассказываем себе, и те, что мы рассказываем другим. — Силандри подняла посох. — Прощай, Олеандр.
Она ударила его окованным концом посоха по голове.
Олеандр перехватил оружие, не дав ударить, удерживая на расстоянии из последних сил.
— З-зачем? — спросил он, с трудом выговаривая слова. — З-зачем все это? Только скажи мне. Почему он? Почему я?
— Потому что все мы должны сыграть свою роль в Великой шутке. Одни раньше, другие позже. — Силандри осторожно высвободила посох из его слабеющей хватки и снова подняла. — А теперь спи, Солнечный Граф. Твоя история подошла к концу.
Олеандр так и не почувствовал удара. Но унес с собой во тьму последние слова Ходящей-по-покрову и удивился им.
— А вот его история только начинается.
Саккара шел сквозь огонь и пыль, его перчатки были запятнаны кровью. Души убитых друкари плелись следом, как побитые собаки, подгоняемые его самыми верными демонами. Души были слабенькие — драные и пустые. На один зубок простодушному, как зверь, нерожденному, что скакал и резвился вокруг. Теперь этими душами владел Саккара — их связала магия более древняя, чем цивилизация альдари. Он был несколько удивлен, что все получилось. С другой стороны, между душой друкари и демоном большой разницы нет. По крайней мере, низшим демоном.
Вокруг горел Велиал IV. В руинах было полно мертвых тел. Демоны, которых он призвал, убивали, не зная удержу, все живое, кроме тех, кто уже отдал тело и душу Князю Наслаждений. И даже те не оказывались в полной безопасности. Он слышал вой зверья и хлопки болтеров. Шепчущий треск осколковых ружей и щелканье дуэльных вокс-частот. Вопреки распространенной точке зрения, после битвы вовсе не царила мертвая тишина. Над головой на крыльях из пламени и дыма уходили ввысь боевые корабли, преследуемые стаями визгунов. Скоро здесь не останется никого.
Саккара глубоко вдохнул, пробуя запах победы. Ибо это была победа. Боги восторжествовали, что было неизбежно. Все остальное неважно.
Внезапная вспышка боли под черепом остановила его. Он обхватил голову руками, его демоны взволнованно заскулили. Боль нарастала, вытесняя все мысли. Он опустился на одно колено и почувствовал вкус крови. Боль ширилась, проникая корнями глубоко во внутренности, словно готовясь раздавить их в кашу. Он харкнул кислотой, и вкус крови стай едким и металлическим. Позади глаз нарастало давление, и он крепко зажмурился. Ударил кулаком по земле, борясь с агонией, даже когда она удвоила свою силу.
А потом все внезапно кончилось.
Тяжело дыша, Саккара поднялся. Сморгнул кровь с глаз и посмотрел на руки. И начал смеяться. Все получилось. Он не был в этом уверен, хотя и утверждал обратное. Саккара воздел кулаки к небу.
— Свободен, — прошептал он. А потом взревел: — Свободен! — Он ударил себя кулаком в грудь и заорал, обращаясь к безразличному небу: — Он мертв, а я свободен! Свободен! Свободен!
«Саккара».
Голос пронзил его, словно атам. Демоны тоже услышали его и завыли. Саккара жестом заставил их замолчать.