Фабрика драконов
Шрифт:
Сайрус, уже сама благожелательность, снова повернулся и продолжил ланч.
— Дашь этому Баннерджи бонус. Нет, погоди. Повременим до той поры, пока точно не убедимся, где именно эти чертовы дети от меня прячутся. И если мы отыщем-таки «Фабрику драконов», Баннерджи получит бонусом двойную оплату сверх контракта.
— Весьма щедро с вашей стороны.
— И скажи ему, что он сможет забрать себе патент на пластик для своего сенсора — уж как он его получил, ума не приложу… Хотя, собственно, не мешало бы и мне в виде десятины получить процентов эдак пятнадцать.
— Пятнадцать — от десятины?
— Ну, в общем, откат.
— Я уверен, доктор Баннерджи будет рад отдать вам и двадцать процентов.
— Что-то ты, Отто, скупердяем стал на старости лет.
— Как-никак, учился мастерству у самого маэстро, — поклонился немчура.
Сайрус расхохотался так, что аж поперхнулся непрожеванным кусочком брокколи, а прокашлявшись, рассмеялся вновь.
Отто, взяв пульт, вывел на разделенный экран «Би-би-си уорлд ньюз» и Си-эн-эн. Внизу непрерывной строкой шли биржевые котировки технологий и рынков биотеха. Поправив вокруг патрона подушки и валики, он полил цветы в двадцати семи горшках и вазах по всей комнате, а заодно заодно убедился, что пистолет на прикроватной тумбочке разряжен. Незачем лишний раз рисковать.
Глава 4
Белый дом.
Суббота, 28 августа, 8.07.
Остаток времени на Часах вымирания:
99 часов 53 минуты.
— Господин вице-президент, — подал голос помощник, — все бригады доложились. Люди на местах.
— Все? Точно?
— Да, сэр. Команды по точечным задержаниям тоже вроде как все. Основные группы дислоцированы у дверей каждого интересующего нас объекта. Распоряжение о захвате я уже дал.
Уильям Коллинз, вице и и. о. президента США, кивнул и опустился обратно в кресло. Ладонями («мозолистые ладони сталевара», как нередко отмечала пресса) он жестко растер себе лицо, пока не разгорелись щеки. После этого, резко вдохнув, размашисто хлопнул ими, так что помощник невольно поморщился.
— Сколько еще до завершения операции?
— Ответственные агенты отзваниваются и сообщают о выполнении задания. Ситуации разные, но я до них довел, чтобы действовали аккуратно; нам нужна не скорость, а качество.
— Качество, качество, — вице-президент удостоил его строптивым взглядом, — а на скорость, по-твоему, наплевать, черт тебя дери?
— Конечно же нет, сэр, — примирительно ответил помощник. — Просто все должно идти согласно букве закона.
— Ладно, ладно. Держите меня в курсе.
Дождавшись, когда помощник выйдет, вице-президент обернулся еще к одному лицу, присутствующему в кабинете, — старому крокодилу в дорогущем, тысяч за пять, костюме. Эта красная морщинистая ряха гипертоника хранила вполне спокойное, слегка насмешливое выражение. Судя по глазам, гость что-то прикидывал.
— Господи, Джонас, хоть бы сработало, — выдохнул вице-президент.
Джонас Пол Сандерленд, пожилой сенатор из штата Техас, один из главных и самых громогласных приверженцев развития биотехнической отрасли, ободряюще улыбнулся.
— Сработает, Билл, сработает. Не завязывай яйца узлом. — Взболтнув в бокале скотч, он как следует глотнул. — У нас четкий народ на местах.
— Ты же понимаешь, Джонас, я многим рискую.
— А кто не рискует? — туманно улыбнулся толстяк. — Все рискуют. Но даже если атака захлебнется, ты все равно окажешься ура-патриотом, а я вообще останусь за кадром. Все предусмотрено, и закон на твоей стороне, что весьма к месту. И все мы хорошие парни.
— На бумаге, — усмехнулся Коллинз.
— А на чем же еще? Но бумага эта — Конституция, так что успокойся. Станешь метаться — будешь иметь виноватый вид. А виноватых судят.
Вице-президент нервически дернул головой.
— Ты недооцениваешь нынешнего хозяина Белого дома, Джонас. Думаешь, он страус и тюхля, у которого вместо головы — задница, а он совсем не такой. Президент и врезать может.
Сандерленд хотел было сказать, что думает об этом… хотя, да ну его к лешему: еще уличат, чего доброго, в расизме.
— А ты о нем слишком высокого мнения, — только и произнес он.
— Быть может, я так думаю потому, что за ним стоит Черч. Или… может, Черч уже вовсе его под себя подмял. В любом случае он постоянно попадается на глаза, и наброситься на Черча в открытую — значит напасть на президента.
Д. П. Сандерленд лишь пожал плечами, будто Черч и его влияние вообще не вопрос, хотя на самом деле о потенциале своего противника он знал такое, что вицу и не снилось. Сенатор допил скотч и, грузно поднявшись с кресла, проковылял к боковому столику, чтобы подлить еще виски, для виду спрыснув его содовой. Вице-президенту он тоже освежил бокал (пропорция дозировки от Коллинза не укрылась).
— Боже, скорей бы все кончилось. — Виц выдернул стакан из руки Сандерленда, при этом случайно плеснув содержимое на гладь стола. Нахмурясь, он махнул сразу полпорции и закашлялся. Позабавленный Сандерленд прошлепал обратно к креслу и со вздохом опустился в него.
— Мне нужен этот гребаный компьютер, — процедил Коллинз, угрюмо вперясь в бокал.
— Всем нам что-то нужно, Билл. Ты хочешь прибрать к рукам свою службу и поднять ее до уровня, какой она имела при Чейни, а мне подай то, чего хочу я.
«А надо мне, — подумалось сенатору, — чтобы эта долбаная система слежки, под которой сейчас все ходят, вообще ушла за скобки».
«Ясновидец» был ключом для них обоих. Для Коллинза не столь важно было им завладеть, сколько заглушить. Что же до Сандерленда, то он рассматривал его как короткий путь к легальному, а главное, масштабному печатанию денег. Нынешние партнеры по бизнесу, близнецы Джекоби — эти гениальные чертяки-альбиносы, — могли использовать «Ясновидец» для взлома самых что ни на есть зашифрованных данных генетических исследований в любой лаборатории мира. Они уже обошли большинство обычных ограничений, в которые рано или поздно утыкаются все генетики, — недостаточное знание составляющих генома. Близнецы преуспели за счет того, что похищали фрагменты и обрывки сведений из самых различных источников, в результате чего продвинулись на милю дальше всех остальных, но теперь и они уперлись в стену, поскольку их теперешняя программа «Пангея» достигла максимума того, что могла своровать. Близнецы готовы были выложить за обладание «Ясновидцем» абсурдную сумму, Сандерленд же, прихлебывая скотч, прикидывал: не лучше ли просто сдать его в аренду? Какой дурак отдает дойную корову?