Фабрика грез (Том 2)
Шрифт:
– Погоди! Марсия! Дай мне Джоэля Стейнбреннера. Немедленно.
– О'кей.
Голдман повернулся в кресле, нервно забарабанил по столу красного дерева. Стейнбреннер тут же возник на другом конце провода.
– Джоэль, это Том.
Судя по голосу, его брокер был на грани истерики:
– Голдман, где ты, черт побери? У меня нет доверенности, а тебя нельзя отыскать. Я не могу ничего продать без твоих указаний! Ты понимаешь?
Том закивал. Боль схватила виски. Телефон в машине.
Впервые за многие месяцы он его выключил.
Черт
– Да, я знаю. Какова обстановка?
– Акции идут вниз. Никто не может от них избавиться быстро. Я говорю тебе, идет, черт побери, свободное падение.
– Сколько мы уже потеряли?
Стейнбреннер негодующе хмыкнул:
– Твои бумаги усохли на восемьдесят процентов, но они потянут еще меньше, когда мне придется спустить все, что у меня на руках. Никто не хочет с ними связываться.
Восемьдесят процентов. Слова брокера эхом отозвались в мозгу Тома Голдмана, вызвав новую волну потрясения.
Восемьдесят процентов, а может, и больше потерял он в "Артемис". Святый Боже, думал Том, мне конец.
– Что теперь? Говори же что-нибудь, Том! Черт тебя подери! Стейнбреннер вопил в трубку.
– Дай мне указания, ради Бога! Давай хоть что-то спасем!
– Нет, - сказал Голдман.
– Нет ? Ты о чем? Мы должны что-то делать. Прямо сейчас.
– Нет, Джоэль, ничего не продавай, - сказал Том.
– У студии есть проблемы, да. Но я не собираюсь во время кризиса продавать свои акции.
– Ты выжил из ума?!
– заорал Стейнбреннер.
– Когда решишь, что акции достигли нижнего предела, покупай десять тысяч единиц...
– Делать - что?
– Ты меня слышал. Ты ведь мой брокер, да?
– Да, но...
– Никаких "но", Джоэль. Выполняй мое указание, - сказал Том и повесил трубку.
Он уставился на розовые полоски бумаги на столе. На каждой написано, кто звонил. Конрад Майлз, Говард Тори и все остальные. Марсия нажала кнопку.
– Мистер Голдман, могу ли я соединить вас с мистером Торном?
– Через минуту, Марсия, - сказал Том.
Странно, но он понимал: его мир взрывается на глазах.
Студия, личная судьба - все. Но никогда Том не чувствовал, что у него такая ясная голова. Никогда в жизни. Джоэль Стейнбреннер и все остальные могут подумать, что он спятил. Но Том Голдман отвечает за эту студию, и он намерен эту ответственность нести до самого конца.
– Я всем позвоню через минуту. Обязательно. Но сейчас я хочу, чтобы ты меня соединила с "Меридиан-отелем" на Сейшелах. Мне надо поговорить с мисс Маршалл.
Изабель Кендрик сидела в своей гостиной в мягком кресле, белом, как устрица, собранная, спокойная, и смотрела на мужа. На маленьком дорогом столике лежали последние выпуски сегодняшних газет, сложенные аккуратной стопкой. Рядом с ними стоял недопитый кофе с корицей в чашке голубого севрского фарфора, ее обычный утренний кофе.
Она не завтракала последние десять лет, и это утро ничем не отличалось от других.
– Ты же никогда ничего не говорила. Ты никогда меня ни о чем не спрашивала, - сказал он, глядя на нее.
– Как ты могла такое совершить, Изабель? Почему ты это сделала? Ты понимаешь, какое ты чудовище?
– Не устраивай сцен, Сэмюэл.
– Голос жены был холоден как лед и без всяких эмоций.
– Я сказала тебе, это лишь любезность с моей стороны. Чтобы ты не совершил подобную глупость в будущем.
Кендрик остановился, посмотрел Изабель прямо в глаза.
– Что ты говоришь? Неужели ты хочешь сказать, что ревнуешь?
Она покачала головой, находя это предположение совершенно неуместным.
– Конечно же, нет. У нас брак не такого рода.
– Ясно, - с горечью сказал Кендрик.
– Наш брак хорошо работает, Сэм.
Изабель почувствовала, как адреналин снова потек в кровь, когда она начала говорить, произнося вслух то, что долгое время между ними являлось запретной темой. Это момент ее торжества. Ее победы. Она выложит ему все. Не он один имеет власть в этом доме. Он многим обязан ей.
И пусть увидит, на что она способна, если он забыл. Она изжарит Роксану и его другие маленькие игрушки, которые он слишком уж откровенно вытащил на публику. Никто не может угрожать ее положению. Ни Роксана, ни Сэм - никто.
– Ты знаешь, я ведь никогда не возражала против твоих связей Но на этот раз все иначе. Ты можешь поступать как угодно, пока это не отражается на мне.
– И тебе все равно, если я встречаюсь с проститутками?
Изабель махнула рукой, унизанной кольцами.
– Да, совершенно.
– И тебе безразлично, что я встречаюсь с другими женщинами? Что могу полюбить другую женщину?
– До тех пор, пока ты не забудешь об осторожности.
– Изабель отпила кофе.
– Да Боже мой, Сэм Неужели я не знаю всех твоих девиц? Сколько их было? Восемь или девять? Так ведь? Не считая проституток. Я просто надеялась, что у тебя развито чувство самосохранения. Вокруг столько отвратительных болезней, возможная беременность твоих пассий, другие неприятности...
– Ты все знала и ничего не говорила, - прошептал Кендрик.
Женщина, сидевшая перед ним, казалась странной. Она как машина. Он не мог поверить, что перемены в Изабель настолько глубоки. Она выглядела так же, прежняя элегантная блондинка, но словно облицованная камнем. Безупречная скала. Это правда, что уже давно между ними нет близости Но почему-то он не осознавал этого. Или осознавал не полностью. И то, что он спал с другими, было как бы само собой разумеющимся. Ему стало страшно.