Фабрика грез (Том 2)
Шрифт:
Если тебя это как-то успокоит, знай: у меня акций гораздо больше. Хочешь, позвоню твоему брокеру и дам ему твой телефон? Может, он еще что-то спасет?
– Нет, спасибо. Два миллиона долларов. Как дым! Я же президент, и я не хочу, чтобы все видели, как я сбрасываю акции своей собственной компании.
На другой стороне мира Том Голдман улыбнулся, почувствовав к ней очень сильный прилив нежности.
– Знаешь, я сказал точно так же.
– Конечно, ведь великие умы мыслят одинаково, - ответила Элеонор.
– А дураки редко отличаются
Она хихикнула:
– Да, ты понял меня. Слушай, держи трубку, не клади.
О'кей? В ту же секунду, как я узнаю, что случилось с Заком и Меган, я вернусь. Мы что-нибудь придумаем.
– Ты надеешься?
– Голос Тома звучал скептически.
– Я позвонил тебе рассказать, что происходит, Элеонор. Не думаю, что застанешь меня здесь, когда вернешься. У меня шестнадцать посланий от членов правления, я не уверен, что они хотят поговорить со мной о погоде.
– Ни в коем случае. Том. Ты никуда не поедешь. Они не могут уволить тебя за то, что натворила Роксана Феликс.
А если попытаются, просто назови им тот же номер телефона, что я дала тебе раньше. Позвони своему личному адвокату и проверь контракт. Скажи им, что ты потащишь правление в суд. Я уверена, сейчас они не захотят скандала.
Том помолчал.
– Возможно, ты права.
– Да конечно, права. Ты сам, будь у тебя время, додумался бы до этого, - сказала Элеонор.
– Объяви всем, чтобы не трогали свои акции. А если цена еще упадет, то вообще нет смысла их продавать, так ведь?
– Совершенно верно. Может, нам взглянуть на это с другой стороны? Мы сейчас в такой точке падения, откуда нет пути никуда, кроме как вверх?
– Вот теперь я узнаю Тома Голдмана, - сказала Элеонор.
Она опустила глаза и обратила внимание, что держит руки на животе, как бы оберегая его. Она не сомневалась, что скажет Тому правду о его ребенке, когда вернется домой. Интересно, что он ответит? И надо ли говорить об этом Полу? Что лучше для ее ребенка? Господи, как все закрутилось вокруг нее! Элеонор вдруг показалось, что ее подхватил бурный поток и потащил, а ей надо грести против течения, напрягая все силы, не поддаваясь очередному новому несчастью. Дитя, росшее в ней, давало силу, помогало постичь то, что на самом деле важно. У нее могли отнять репутацию, работу, здоровье. Но его они отнять не могли. И она собиралась бороться, как тигрица, прежде чем у нее вообще что-то отберут.
– Есть еще кое-что, о чем ты не подумал, - добавила она.
– Сейчас, когда акции упали ниже некуда, Джейку Келлеру больше нечем угрожать тебе. Так что ты можешь его спокойно уволить сегодня утром.
– А ты не хочешь, чтобы я дождался твоего возвращения?
– Нет, - сказала Элеонор.
– Сэм Кендрик уже уволил Дэвида Таубера. Я думаю, тебе стоит последовать его примеру. Никаких вознаграждений или компенсаций. И придай этому как можно больший резонанс. Унизь сукина сына.
– Понял, - сказал Голдман и повесил трубку.
Итак, теперь она возвращается. Обратно в компанию, которая в полном кризисе, а средства массовой информации совершенно обезумели из-за скандала с главной героиней их фильма и...
– Где, черт побери, ты пропадала?
Пол стоял в дверях спальни, уперев руки в бока и сердито глядя на нее. На нем был темно-синий костюм, и он благоухал лосьоном после бритья. В глаза бросался яркий галстук и идеальный пробор. Элеонор ненавидела в нем это - прямо настоящий павлин. Пол казался слишком изнеженно-аккуратным. Том Голдман никогда бы не оделся столь безвкусно.
– Пол, ты прекрасно знаешь, где я была. Я звонила тебе в офис и оставила сообщение.
– Ты пролетела полмира, чтобы участвовать в каких-то спасательных работах, - сердито ответил он.
– Что ты о себе воображаешь? Что ты Рембо?
– Не говори глупостей, Пол. Двое наших людей пропали и были в опасности.
– Значит, для этого именно тебе понадобилось туда лететь.
Элеонор слишком устала.
– Да, надо было. И я слетала. Потому что эту часть работы я никому не могу перепоручить. А сейчас, если позволишь, я хочу лечь спать. Я совершенно вымоталась.
Пол не шелохнулся.
– Ты соображаешь? Ты пропустила тринадцатый, четырнадцатый и пятнадцатый день! Дни нашего цикла!
– с яростью воскликнул он.
– В эти дни ты обязана быть здесь.
Она прикусила губу, чтобы не закричать и не вывалить ему всю правду. Если ему и предстоит об этом узнать, то не так. Не во время ссоры.
– Слушай, я обязана была попытаться спасти жизнь Зака и Меган, сказала она как можно спокойнее.
– Давай поговорим позже, о'кей? Сейчас не слишком подходящее время. Я на самом деле валюсь с ног. Я устала.
– Это я устал!
– раздраженно завопил Пол.
– Устал от того, как легкомысленно ты относишься к браку. А ты слышала о Роксане Феликс?
– Да, я...
Но он продолжал кричать:
– Ты понимаешь, сколько и чего мне приходится выслушивать у себя на работе? Эти насмешки наших аналитиков! Люди умолкают, когда я прохожу мимо. Разве ты никогда не проверяешь людей, нанимая на работу?
– Но она не нанята на работу. Она актриса, - сказала Элеонор, стараясь держать себя в руках.
– "Артемис" - это студия, а не Федеральное правительство. Мы не обязаны звонить в ФБР.
– "Артемис" была студией, если ты это имеешь в виду.
– В голосе мужа Элеонор отметила неожиданную нотку удовлетворения.
– Акции упали. Почти до нуля, им почти конец, Элеонор. Ты потеряла миллионы.
Элеонор обратила внимания на "ты".
– Ну что ж, меня по крайней мере есть кому кормить. У меня есть ты, саркастически заметила Элеонор.
– Не время шутить!
– Пол Халфин кричал. Он побагровел от негодования.
– Пока ты играешь в свои игры на проклятом тропическом острове, твоя студия рушится! Твои акции превращаются в пыль! Бьюсь об заклад, ты даже не попыталась освободиться от них! Ты совершенно не заботишься о нашей репутации!