Фабрика грез
Шрифт:
— Какой ребенок? Я не беременна. Ты дурак! Никогда не было никакого ребенка! Изабель велела мне обмануть тебя, чтобы ты оставил ту старую суку в покое. — Она истерично рассмеялась. — Ты думаешь, мне нужен ребенок от такого осла, как ты? Это ты хотел, чтобы я испортила свою фигуру. Сидела целыми днями дома, с ноющим крысенышем. А я молодая! Я хочу жить весело!
У Голдмана голова пошла кругом.
— Нет ребенка?
— Да нет же! Ты не понимаешь по-английски? Я собиралась тебе сказать, что у меня выкидыш. Как будто я была беременна и ты довел меня до выкидыша! — Теперь Джордан рыдала от ярости. — Это ты можешь жить в Пасадене. Я не могу там жить! Хочу развода! У меня есть два миллиона долларов собственных сбережений. С ними я вышла за тебя замуж. Но ты ничего из этих денег не получишь!
— Ты никогда мне о них не говорила, — тихо сказал Том.
— Ты ничего не получишь из моих денег. Это мое!
— Да я ни цента не трону, — сказал Том с презрением. — Ты вольна уйти, с чем пришла. Мои адвокаты свяжутся с тобой завтра утром.
— Я не отдам бриллианты! — кричала Джордан ему вслед.
Но Том Голдман уже выходил из дома, из этого брака.
И закрывая дверь, он улыбался.
Глава 36
— Ну ладно, хорошо, — покорно сказал Голдман, поглядев на Элеонор, и покачал головой, — две недели. Если ничего больше ты не можешь сделать… Да, я понимаю, спасибо, Янис. — Он повесил трубку.
— Ну и что у нас в Сиэтле? Две недели? — разочарованно спросила Элеонор. — Я надеялась, что хоть немного больше времени. Ведь Сиэтл считается столицей нового поколения, а имена Зака и Флореску могут гарантировать сборы.
Том пожал плечами:
— Что я могу тебе сказать? Все оробели из-за этой истории с Роксаной.
— Нет, дорогой. Такой скандал — бесплатная реклама.
Я думаю, дело в Джейке Келлере и Дэвиде Таубере.
Том Голдман и Элеонор Маршалл сидели в кабинете Тома в студии «Артемис» в окружении телефонов, бумаг, с недопитым кофе и остатками пончиков на подносе. Было семь вечера, солнце только начало заходить. Смог, постоянно висевший над Лос-Анджелесом, искажал естественный цвет заката, и на небе возникали стрелы дикого яркого медного цвета. Но сегодня ни Элеонор, ни Том не обращали внимания на красоту природы. Они провели день, пытаясь уговорить дистрибьюторов заказывать «Увидеть свет». В это утро им удалось добиться показа фильма в двух кинотеатрах в Миннесоте и в одном в Таксоне. И потом, наверное, фильм канет в безвестность, перейдя на видео. Никто не хотел связываться. Пошли слухи о том, что «Увидеть свет» станет для Фреда Флореску «последним делом героя». Что ж, даже Стивен Спилберг потерпел крушение со своим «1941». Теперь пришла очередь Флореску. Маркетинговая бригада «Артемис» получала отовсюду один и тот же ответ: фильм провальный, некассовый. Как можно заказывать фильм, приведший студию к банкротству? У Тома и Элеонор ушел день на то, чтобы пробить хотя бы маленькую брешь в толстой стене. В ход пошло все — и хорошие отношения, и личные связи, накопленные за пятнадцать лет, но даже после этого только двое согласились на маленькие уступки. Больше они ничего не могли сделать, чтобы протиснуться на рынок. Люди просто не интересовались их фильмом.
— Таубер и Келлер? Что ж, я думаю, вполне возможно, — размышляя вслух, сказал он.
— Ты сам понимаешь, что я права. После того как Сэм Кендрик покончил с Дэвидом Таубером в этом городе, ни в одном агентстве его не взяли, и он сейчас работает у какого-то ненадежного отвратительного типа, у которого всего одна телефонная линия, а вместо адреса номер почтового ящика в Западном Голливуде. Они набирают актеров для коммерческих роликов, рекламирующих корм для животных.
Том ухмыльнулся:
— И с Келлером покончено. После того как ты про него пустил слух, он никому не нужен. Теперь он…
— Воплощает мечту детства, пытается стать продюсером, — смеясь, закончил Голдман.
— Совершенно верно. Я думаю, ты не сомневаешься, что никто из них не хочет успеха фильма. Дэвид Таубер все время крутился на съемочной площадке, а Джейк Келлер помнит много деталей. Стоило им кое-что сказать… Ты знаешь, Флореску ведь никогда никому не дает просматривать материал. А «Артемис» в момент съемок находилась в отчаянном положении и с творческой точки зрения, и с коммерческой, да еще Роксана Феликс со своим скандалом…
Вот два мерзавца и решили отомстить.
Том кивнул:
— Ты права. Кроме того, все в кинобизнесе знают, что мы остаемся на своих местах только до выпуска фильма и лишь благодаря хорошим адвокатам. Фильм выйдет, а мы за дверь. «Говард и компания» дали понять совершенно ясно.
Но это никого не волнует. Да и почему должно волновать?
Нас уже почти нет.
Элеонор печально улыбнулась Тому, кивнув на его майку и джинсы:
— По крайней мере тебе уже не надо наряжаться на работу.
— Если это хорошо для Дэвида Джеффина, то хорошо и для меня, — ухмыльнулся Голдман. — Давно надо было так одеваться. — Он потянулся через стол, взял Элеонор за руку и ласково погладил. — Многое мне надо было сделать давно.
Элеонор взглянула на Тома. Темные глаза так проникновенно смотрели на нее, что она почувствовала разливающееся по телу тепло желания. Но не стоит спешить. Следует убедиться, что он на самом деле хочет быть с ней всегда, что это не просто реакция на развод. Элеонор просто не могла еще раз рисковать. Если и на сей раз что-то рухнет, это сломает ее навсегда.
Она высвободила руку мягко, но твердо.
— Может, у нас получился настоящий хит. И мы спасем студию этой картиной. На «Фоке» тоже навалилась куча проблем, когда они делали «Звездные войны». Никто не ожидал от фильма того, что вышло.
Том Голдман разочарованно вздохнул. Да, видимо, Элеонор надо время, чтобы она ему поверила. Но как тяжело находиться около нее, знать, что она носит его ребенка, и не иметь права обнять ее и приласкать.
— Элеонор, ты должна кое-что понять. Мы сделали так, как ты хотела. Мы заставили правление позволить нам закончить фильм. Мы сумели убедить Роксану вернуться на съемочную площадку и довести дело до конца. Но картина обошлась в сто двадцать миллионов долларов! Ты понимаешь, какой нужен рынок сбыта и все остальное, сколько нам надо заработать, чтобы вернуть эти деньги? «Звездные войны» стоили семь миллионов долларов. В творческом плане ты все сделала правильно, ты прекрасно реализовала проект, но давай посмотрим фактам в лицо. Мы проваливаемся, и проваливаемся очень здорово.
— Но вполне возможно, фильм станет хигом.
— Хитом? Ты говоришь о чуде.
Элеонор Маршалл подумала о ребенке Тома, который рос в ней.
— А я верю в чудеса, — улыбнулась она.
Том покачал головой.
— Ты просто не знаешь, когда надо уйти, да, Элеонор?
— Да, совершенно точно, — согласилась она. — Слушай, ты едешь на заключительную вечеринку в субботу? Я собираюсь заказать билет на самолет.
— Шутишь? — ответил Голдман. — После всего, через что мы прошли ради этого проклятого фильма, я не пропущу вечеринку, даже если обрушится двадцать муссонов.
Прощальный вечер киногруппы «Увидеть свет» был устроен на берегу под звездами. Том и Элеонор появились среди полного хаоса: сотни людей тащили коробки с вещами, с боем захватывали лифты, стаскивали свои чемоданы и оборудование в вестибюль отеля — почти все было готово, упакованное в ящики, в мешки из яркого пластика, для перевозки в сейшельский аэропорт на рассвете. Они почувствовали атмосферу праздника еще до того, как пошли на берег. Режиссер по свету, спотыкаясь, прошел мимо Тома, волосы его были покрыты липким кокосовым молоком.