Фацеции
Шрифт:
тоже одно из предложений, которые флорентийцы поручили вам
53 Анекдот Лоски мог касаться как Джованны I, так и Джованны II. Обе они
отличались таким поведением, которое вполне оправдывало дерзость нашего
флорентийца.
95
мне передать?» Посол стоял молча и весь красный. Королева
сказала ему, чтобы он представил полномочия для этого дела, и
отпустила его, нисколько не рассердившись».
XCI
О
дьявола, принявшего вид женщины
Чинчо Романо 54, муж ученейший, часто рассказывал мне
историю, к которой не следует относиться пренебрежительно.
Его сосед, человек совсем не глупый, уверял его, что этот
случай приключился с ним. История была такова: однажды он
встал, когда еще светила луна, думая, что близок рассвет, ибо
ночь была светлая. Ему нужно было отправиться в свой
виноградник,– а римляне обычно чрезвычайно заботливо
возделывают свои виноградники. Он вышел из Остийских ворот,
причем ему пришлось просить сторожей, чтобы они ему
открыли, и увидел женщину, шедшую впереди.
Думая, что она идет в Сан Паоло 55, чтобы там помолиться,
он почувствовал в себе желание и ускорил шаги, чтобы ее
догнать. Он решил, что ему легко удастся ею овладеть, так как
она была одна. Когда он стал ее настигать, она свернула с
большой дороги на тропинку. Он пошел быстрее, боясь
упустить случай, пославший ему женщину. Пройдя немного, на
повороте он догнал женщину, схватил ее, – она молчала все
время, – бросил на землю и овладел ею. Когда все было кончено,
женщина исчезла, оставив после себя запах серы. Человек вдруг
почувствовал, что он один и лежит на траве. Он встал, слегка
испуганный, и вернулся домой. Все решили, что это было
дьявольское наваждение.
54 Еще один член тесной семьи куриалов, к которой принадлежал Поджо,
Чинчо Рустико, из знатной римской семьи, вместе с Бартоломео да
Монтепульчано делил во время Констанцского Собора труды Поджо по поискам
и собиранию древних рукописей. Очень образованный гуманист и обаятельный
человек, но без того творческого жара, которым горел Поджо.
55 Сан Паоло за стенами (fuori le mura) – одна из древнейших и самых
почитаемых римских церквей.
96
XCII
Об адвокате, который получил фиги и
персики от одного тяжущегося
Мы порицали неблагодарность тех, кто любит заставлять
людей работать до утомления и не торопится с
вознаграждением. По этому случаю
тонкого обхождения и очень веселый, сказал: «Один из моих
друзей, Винченцо, был адвокатом человека чрезвычайно
богатого, но скупого, и хотя много раз вел его Дела, не мог
получить от него никакого вознаграждения. Наконец клиент
обратился к нему с просьбой принять на себя его защиту в очень
трудном деле. В назначенный День он получил от него фиги и
персики. Он пришел в суд, и там в то время, как противники
пространно говорили против него, он не раскрыл рта и не сказал
ни одного слова, хотя другая сторона всячески его на это
вызывала. Кругом были удивлены, а клиент спросил, что
означало его молчание. Адвокат ответил: «Персики и фиги,
которые ты мне прислал, так заморозили мои уста, что я не мог
произнести ни слова».
XCIII
О хитростях врача, посещавшего больных
Один врач, невежественный, но хитрый, посещая вместе с
учеником больных, щупал, как принято, пульс, и если замечал,
что больному хуже, винил его самого, упрекая его в том, что он
съел фигу, или яблоко, или что-нибудь еще, что ему было
запрещено. Больные очень часто признавались, что это было
действительно так, и казалось, что если врач догадывался так
хорошо о нарушении больными предписаний, то он обладает
некоим даром ясновидения. Ученик не раз дивился этому и
спросил однажды патрона, каким образом он узнает эти вещи:
по пульсу, по прощупыванию или еще более ученым способом.
Врач, желая вознаградить его за проявленное к нему уважение,
открыл секрет: «Когда я вхожу в комнату, где лежит больной,–
сказал он,– я прежде всего внимательно смотрю кругом, нет ли
на полу остатков каких-нибудь плодов или еще чего-нибудь.
97
Например, если я вижу шелуху от каштанов или орехов, кожицу
от фиг, огрызки яблок или что-нибудь в этом роде, я сейчас же
догадываюсь, что больной съел либо того, либо другого. Тогда я
приписываю ухудшение его невоздержанности, чтобы не
вздумали обвинять меня, если это ухудшение будет
продолжаться».
Некоторое время спустя ученик решил и сам заняться
медициной и, поскольку замеченные в комнате остатки давали
опору его догадкам, обращался с теми же упреками к больным,
говоря, что они нарушали пищевую диету, им прописанную, и
ели то или другое. Однажды он был приглашен к бедному