Фаэтон: Планета аномалий. Дилогия
Шрифт:
– Викуся, девочка моя, я здесь. Убери тряпку. Да убери ты!
– На шесть часов, они сзади! – оттолкнув руку подруги, сообщает гнома.
– Бобри, давай налево, вернёмся в ямку.
– Есть. Что с Викой?
– Жить буду. Аня, давай потом, не до этого сейчас.
– Вика, ты же кровью истечёшь!
– Анька, дура, сядь. Не допусти Отец Камня, тоже башку расшибёшь.
– Вика, не спорь! – прикрикиваю. – Приложи арт.
– Вот правильно. Слушайся командира, – вторит мне Аня.
– А если неровно прирастёт?
– Не спорить! Где они?
– Девять часов.
– Так, давай повязку пока сделаем. Ай… – Аньку откидывает к стене, но шлем не позволяет ей разбить голову.
– Так, а ну села, – рычу. – Вика, выполняй приказ.
– Тунгус, и правда, а вдруг шрам будет, – неожиданно поддерживает свою рыжую подружку брюнетка.
– Тьфу на вас. Вика, если сдохнешь, я тебя сам грохну.
– А это как? Одиннадцать часов.
– Раком!
Бах! Высунувшись из-за очередной неровности рельефа «Камазик» получает очередную плюху. Но и сам успевает огрызнуться. Бам-с! Варяга отчётливо встряхивает.
– Что-то как-то громковато, – озвучивает общую мысль Вадик.
– Левый сканер накрылся, – докладывает Вика.
– Кажется, поле пробили, – хмыкает Бобри.
– Что? Да в нас всего второй раз попали, причём один из них в самом начале, и то краешком, – возмущаюсь. – Вика, что с полем?
– Семьдесят процентов.
– Бобри, что за хрень?
– А я знаю?
– Это бронебойка. Взрыва-то не было, – высказывает своё мнение Вадик.
– Да как, так-то? – возмущаюсь.
– А я знаю?
– Тьфу. Потом разберёмся. Бобри, держи ромб, иначе нам опять поле пробьют. Разворачивайся, иначе мы как слепые котята.
Вот что за местность такая странная? Ямы и пригорки, причём с каждой стороны дороги. Прямо лунный пейзаж. Может это древнее поле боя или аномалия какая-то? Ладно, размышлять об этом некогда. После потери левого сканера, начались пляски. Мы старались держать противника в активной зоне, но получалось не всегда.
Хотя поле нам больше так и не пробивали ни разу, но пару плюшек всё-таки словить умудрились. Как мы так и они. Аня пыталась подключиться со своей 20-миллиметровой спаркой, когда сходились в плотную, но лишь зря тратила боеприпас. Хотя, как мне показалась, пару снарядиков всё-таки нашли свою цель. Ничего курочка по зёрнышку клюёт. Да и сложно быстро среагировать в этом мельтешении, так что пусть стреляет. Всё делом занята.
Не знаю. Догадались ли наши противники о том, что слева мы более уязвимы. Далеко не факт. Ибо ставить пост наблюдения, как у нас, не модно. Да и толку от него не так чтоб и много, в обычном бою. Не среди кратеров, как сейчас имеется в виду. Здесь-то он нам очень помогает, чувствую ещё одно, максимум два попадания, и мы вскроем эту консервную баночку.
Кстати, за то, что у них нет поста наблюдения говорит ещё
Суровая птица мозгоклюй, вылетела из-за очередного гребня и сурово махая колёсами приземлилась нам в борт. В заднюю его часть…
И повторился недавний сценарий, вот только в роли волчка были мы. И если в случае с мелким джипом, ему прилетело от достаточно лёгкого из-за мифрилового корпуса «Варяга». То сейчас в нас впечаталась многотонная дура. А мы как тот ёжик. Сильный, но лёгкий.
Ремни больно врезались в плечи, после того как мы начали кувыркаться. Не знаю, повезло ли нам, что я как раз поставил пушку вдоль оси. Возможно, торчащий в бок ствол не позволил бы нам крутиться, как веретено. Но с другой стороны, кто сказал, что его не оторвало бы нафиг?
– Аф… Уф… Ауф… – бедную Лапку несколько раз крепко приложила об стены, пол и потолок.
Ускорив восприятие на максимум, успел среагировать и во второй раз за сегодня поймать барбосину. Но концентрацию в таких условиях надолго удержать не удалось, по затылку прилетело чем-то тяжёлым. Поэтому снова всё замелькало перед глазами…
Вращение прекратилось в классической позе. Кверху задницей. Да-да. Именно так мы все и висим на ремнях. Даже не представляю, как мы так ровненько на башни встали то?
Сплёвываю кровь из разбитой губы и хриплым голосом пытаюсь выяснить обстановку:
– Кха-кха-кха… Все живы?
– Ауф! Раф! – Лапка счастливо лижет мне лицо.
Выпустив из рук эту суматошную девицу, сообщаю ей:
– Да-да, я тебя тоже люблю. Тока не лижись. Ребята, вы как?
– Я почти, – стонет Бобри. – Но, кажется, руку сломал.
– Живой, – откликается Олег.
– Не уверен, но вроде жив, – булькает сзади Вадик.
– Как в мясорубке побывала, – стонет Аня. – И нога в коленке в обратку выгнулась. Ща шок пройдёт и орать буду.
– Жива, – откликается Вика. – Только сиськи вывалились. Ай… – щёлкнув замком брякнулась на потолок и деловито заправив всё то, что сбежало, назад в лифчик, поползла к Ане: – Держись, подруга, сейчас я тебя сниму.
– Нет, – хриплю. – Если она брякнется неудачно, только хуже будет. Найди нож и срежь мне ремень. Заклинило.
– Я сейчас, – пыхтит Вадик. – У меня под рукой нож.
Аню снимали вдвоём с Вадиком. Наш матёрый прапорщик освободился сам, а вот Бобри пришлось доставать, особенно учитывая сломанную руку. Но там Вика и Олег сами справилась.
– Аня, на закуси, – пихаю ей в зубы кусок ремня.
– Зачем?
– Ногу вправлю. Или доверим это дело арту? Чтоб медленно?
– Дай сюда, – вцепляется зубами в кусок плотной ткани, чуть пальцы не отгрызла. – Фпрафляй! А-а-а-а-а!!! Сука! Ненавижу!