Факап
Шрифт:
— Я вроде как знаю ваше государственное устройство, — признался Завадский, — но каждый раз ловлю себя на мысли, что это... Монархия. Феодализм. Средневековье какое-то.
— Суди, дружок не выше сапога, — посоветовал Горбовский. — Это такая старинная земная пословица, — тут же разъяснил он. — Давайте по теме. В общем, пришлось принимать экстренные меры. Видите ли, "Зеркало" срабатывает не мгновенно. Необходимо закачать в новый кусок пространства море энергии. Это требует времени. И в этот момент ещё можно что-то остановить. Мы остановили. Буквально чудом. Именно буквально.
— То есть про генераторы отрицательной вероятности Вандерхузе правильно догадался? — уточнил Завадский.
— Именно. Он нас тогда буквально спас. Я, кстати, сам не знал, что этот куркуль так хорошо спрятал эти генераторы. Мы их потом уничтожили, конечно. Но в тот момент они оказались панацеей. Процесс воплощения удалось повернуть назад. Как и не было ничего. И я был очень рад, что дядю Яшу всё-таки не пришлось убивать.
— За что, кстати? — спросил архивариус.
— Не за что, а почему. Вандерхузе — непосвящённый. Он не состоит в Досточтимой Ложе и не имеет права знать тайны. В ходе операции он их узнал. В том числе — о моей истинной природе. И, вероятно, догадался о настоящей роли Тагоры на Земле. Профан, познавший тайны, должен умереть. Так написано в законе Ложи. Я должен был его исполнить.
— Всё-таки это какая-то средневековая дикость, — сказал Завадский. — Можно же стереть память.
— Какое возражение вас устроит? С точки зрения интеллектуального комфорта? — спросил Горбовский.
— А какие варианты? — в свою очередь, спросил архивариус.
— Для вашего уровня посвящения — три. Во-первых, закон есть закон. Он установлен не нами, и не нам о нём судить. Вы даже не представляете, с существами какого уровня он согласован. Наше дело — исполнять. Это первое. Во-вторых, в некоторых случаях даже стёртую из памяти информацию можно восстановить. Это второе. В-третьих, некоторые знания меняют самую суть разумного существа... Этого для вас достаточно.
— Извините пожалуйста, но вы меня не убедили, — заявил Валентин Петрович.
— Этого и не требовалось. Я не собирался вас убеждать. Я вас проинформировал. Кстати, не хватит ли вам метаксы? Вы как-то уж очень расхрабрились.
— Если бы вы этого не хотели, вы бы этого не предложили, — ответил архивариус.
Горбовский хмыкнул.
— И если всё так сурово, почему же вы его в таком случае всё-таки не убили? — продолжал допытываться Валентин Петрович.
— Почти убил. В самый последний момент, когда Бойцов с ребятами были уже на месте, мне пришла Высочайшая Рекомендация для ряда лиц. В том числе и для Вандерхузе. В настоящий момент он считается кандидатом, то есть не-профаном. Память ему заблокировали. Если он успешно пройдёт кандидатский срок и будет посвящён, блокировку мы снимем.
— В последний момент, значит? То есть специально? — догадался архивариус. — Это, значит... это значит... — он умолк, выжидательно смотря на Горбовского.
— Разумеется, меня тоже контролируют, — сказал Леонид Андреевич. — И время от времени проверяют. Подкидывают задачки. В данной ситуации я еле успел... Что-то у вас глазки бегают, Валентин Петрович, — вдруг сказал он. — Какие-то у вас мыслишки в голове бродят. Давайте-ка их сюда. Что вы себе надумали?
Завадский заметно растерялся.
— Да ничего я такого не думал, — начал он, потом осёкся. — Всякие глупости, — попробовал он с другого конца. Горбовский молча ждал. — Это вообще не мои мысли! — наконец, нашёлся Валентин Петрович. — Просто вы, когда вели вот эти все разговоры... вот это вот, — он покрутил руками туда-сюда, — это, кажется, заразно... И у меня тоже стали возникать всякие соображения... совершенно гипотетические...
— Ну-ну-ну, — нетерпеливо произнёс Леонид Андреевич. — Не тяните кота за хвост.
— Ну в общем я подумал... Вы сказали, что там был корабль с очень высокопоставленным лицом. Но вы не сказали, был ли там Целмс.
— Вы что себе вообразили? — голос Горбовского стал жёстким и холодным. — Что тагорянка из Правящей Семьи, станет общаться с каким-то землянином?
— Если он может быть полезен — почему нет? — архивариус отхлебнул ещё метаксы, для храбрости. — Или просто из любопытства? Посмотреть на редкую зверюшку? И, кстати, откуда Сикорски получил информацию, что Целмс прячется именно там? — Тут ему пришла в голову такая идея, что он выдул всю оставшуюся метаксу одним глотком. — Кстати, вот вы сказали, что остановили копирование. А если нет? Если корабль скопирован? Вами? Чтобы получить в свои руки члена королевской семьи и выкачать из неё какую-то информацию? Нужную вашей тагорянской семье? — его несло, но он уже не мог остановиться. — Да и весь этот конфликт между Целмсом и Сикорски вы разжигаете и поддерживаете. Чтобы в случае чего всё валить на Рудольфа. А на самом деле Целмс работает на вас и ваше семей...
— Гена, — сказал Горбовский. — Убери. И алкоголь тоже убери. Он от него смелеет.
Завадский замолчал с открытым ртом. Потом его закрыл. Потряс головой.
— Я, кажется, перебрал, — сказал он совершенно трезвым голосом и отодвинул бокал подальше. — Извините, шум в голове какой-то... — Тут ему вспомнилась Лена и он понял, что произошло. — Я что-то не то говорил? — спросил он подозрительно. — Или что-то не то услышал?
— У вас разыгралась фантазия, — сказал Горбовский. — Но это нормально. Плохо другое. Вы сделали две ошибки. Во-первых, вы своим фантазиям поверили. Сразу же, не анализируя. И во-вторых — стали их озвучивать по первому требованию. Под очень слабеньким психологическим нажимом. Поэтому я вас немножечко наказал. Теперь вам придётся думать те же мысли ещё раз. Вы додумаетесь, там ничего сложного нет. Человеку нашего круга такие соображения должны приходить в голову автоматически. Но он не стал бы им доверять и никогда не позволил бы себе их высказывать. Особенно если у него есть подозрения, что собеседнику они не понравятся.
— Ну извините, — сконфуженно пробормотал архивариус.
— С вами, Валентин Петрович, ещё работать и работать, — вздохнул Горбовский. — Ну да ладно. Давайте дальше. Итак, Вандерхузе получил новый статус. Я отозвал убойную команду, стёр ребятам память и отправил на периферию. Во избежание всяких неприятных психологических проблем между ними и дядей Яшей. Потом пообщался с Леной. И решил, что её будущий супруг достаточно управляем, чтобы использовать его в Мировом Совете.
— Но вы же знали? И про то, что он работает на Сикорски... и всё такое прочее? — решил уточнить архивариус.
— Ну да. Знал. И что? Нормальное поведение нормального человека. Без покровительства Сикорски он не смог бы занять своё место. Без особых отношений с Комовым он не смог бы на нём усидеть. Гена, скажи — ты ведь знал с самого начала?
— Тебе виднее, — сказал Комов.
— Нет, давай по-честному. Я, конечно, знаю. И ты знаешь, что я знаю. Почему бы тебе не сказать? В конце концов, это мелкий вопрос. Который и раньше ни на что не влиял, а теперь и подавно. Ну так?
— Тебе виднее, — повторил Комов.