Факел

Вернер Ник

Купол мгновенно погас, а молнии будто стекли вниз по столбу и растеклись по горам, по предгорьям, по лугам…

Молнии уже расходились тончайшими нитями во все стороны и подбирались всё ближе и ближе к Карате, а Орэн всё смотрел в окно, напрочь позабыв о головной боли.

В городке молнии повели себя странно: они не текли по улицам и не поднимались по домам — они прошивали дома насквозь, подсвечивая отдельные участки каменной кладки в них.

Когда одна из молний пересекла площадь и заструилась в сторону дома Орэна, он даже по пояс высунулся

из окна, чтобы посмотреть, подсветится ли что-нибудь на фасаде его дома. Вместо дома молния пронзила его самого.

Орэну показалось, что его разорвало на части изнутри. Утренняя головная боль показалась лёгким уколом иголки по сравнению с тем, что он сейчас чувствовал. В глазах резко потемнело, и последние капли покидающего его сознания он успел использовать лишь для того, чтобы оттолкнуться от подоконника и рухнуть внутрь комнаты…

Орэн проснулся в своей кровати. Головной боли как ни бывало, а в теле ощущалась непривычная легкость.

Он встал, подошёл к раскрытому окну и бросил взгляд на проплывающие внизу облака.

Судя по цвету облаков, солнце уже было довольно высоко, и Орэн понял, что он проспал. Надо было торопиться.

Сапоги нашлись на полу в одной куче с кольчугой и портупеей. Оружия нигде не было видно. Орэн остановился, в замешательстве оглядываясь по сторонам, но тут вспомнил, что отдал его вчера начальнику конвоя, и начал быстро одеваться.

Наскоро умывшись и собрав длинные волосы в хвост на затылке, Орэн надел полупрозрачную маску, которая так кстати скрывала пол-лица, а главное — глаза, схватил плащ со стула и выбежал за дверь.

От дома начиналась довольно узкая дорога, окаймлённая по бокам пропастью и слегка покачивающаяся на ветру, но Орэна это совсем не беспокоило — он бежал по ней быстрым и уверенным шагом, на ходу застегивая плащ.

На первой же развилке он принял правее. Дорога стала шире, а вскоре перетекла в широкую платформу, на которой уже собралось несколько десятков человек.

— О! А вот и Мирияр собственной персоной! — послышалось из толпы. — И как у тебя получается появляться за мгновение до отправки?

— Талант! — усмехнулся Орэн, резко остановился и показушно выдохнул: — Фух!

— Здоров, Рэндон, а ты, случайно, не… — начал было Орэн, но Рэндон его перебил:

— Да взял я твою пушку! Держи.

В Орэна полетела небольшая резная трубочка, которую он ловко словил и прикрепил к портупее на поясе.

Вдруг мир резко потемнел…

Орэн очнулся на полу своей комнаты в Карате. За окном было светло. Его снова скрутило от невыносимой боли, будто в каждую клеточку его тела поместили по маленькому угольку, который пытался прожечь себе путь наружу.

Часть 4

Глава 3. Расследование

Граф Неррон

Граф Неррон стоял перед огромной картой мира,

висевшей на стене Зала Совещаний, и изучал метки, прикреплённые Геральдом.

Левую верхнюю часть карты занимали высокие и неприступные пики Серых гор. Длинная цепь предгорий опоясывала всю карту с севера и востока. За северными предгорьями начиналось бескрайнее море, а две полукруглых полоски суши между морем и горами были обозначены как «Гердана».

Северная часть западных предгорий именовалась «Дремир» с нечёткой границей вдоль трёх юго-западных государств: «Эвенна», «Рона» и «Каанна-Тана», одноименных с протекающими по их долинам рекам.

А большую часть карты занимала Весталия, родина графа, с её бесконечными зелеными лугами и пастбищами. Лишь небольшое жёлтое пятно пустыни на границе с Дремиром выглядело как некий чужеродный изъян. Однако фамильный герб графа Неррона посреди этого «изъяна» говорил об обратном — о том, что это стоянка его Летающей Крепости, а значит, такая же важная для него земля, как и подотчетный ему город «Эрвест» у южного края карты.

Но сегодня взгляд графа был направлен не на эти два значимых места, а скользил по обозначениям небольших городков на северо-западе и севере Весталии, упирался в герб города Рейнвеста на северо-востоке и возвращался обратно к горному перевалу в Гердану.

Вся эта территория была усеяна маленькими красными метками — случаями загадочно погибших или тронувшихся рассудком людей.

Больше всего помешавшихся или мёртвых находили среди магов. Редко бывало иначе.

Все мёртвые без исключения были найдены с перекошенными от ужаса лицами, но без явных следов насильственной смерти и повреждений на теле.

А вот от помешавшихся сложно было чего-то добиться, чтобы прояснить ситуацию.

Они то бросались на всех со словами «Мы все погибли!», то несли какую-то чушь про столбы света, источающие молнии, а потом впадали в кому от полного магического истощения.

Сначала граф не особо уделял внимание этим слухам, приказав разобраться с этим на местах, но за последний месяц статистика смертей начинала смещаться не в пользу магов, что уже начинало вызывать серьёзные опасения. Ведь если ты родился не в Дремире или западных предгорьях, то стать магом было очень непросто, а потерять всех северо-Весталийских магов совсем не входило в его планы.

Из того, что он понял в результате расследования, выходило, что эта проблема существует только на севере Весталии — в близлежащих к Серым горам землях. Его землях и землях графини Ронетты. Правда, графиню подключать к расследованию было бесполезно.

Из сложившейся ситуации граф Неррон видел всего два выхода: дождаться, пока кто-то из выживших магов выйдет из комы, и попытаться выбить из них вменяемый рассказ или понять принцип происходящего самому.

Но если учесть, что в словаре графа слова «дождаться» и «попытаться» не ассоциировались с действиями и не могли быть внесены в план решения проблемы, то выход на самом деле оставался только один — разобраться.