Факир против мафии
Шрифт:
— А жизнь вообще абсурдна, — заметил агент. — Вы замечали, чем она обычно заканчивается?
С этой избитой цитатой Турецкий был знаком, поэтому пропустил ее мимо ушей.
— Вы все сказали? — не церемонясь, спросил он.
— Да.
— В таком случае — всего хорошего.
Турецкий положил трубку.
В висках по-прежнему стучало. Самое время было поспать, но нужно было ждать звонка от таинственного литовского агента, поэтому Турецкий сходил в ванную, открыл кран и сунул голову под холодную воду.
Это помогло, но не сильно.
Тем не менее сонливость
Когда Александр Борисович вышел из ванной, сотовый телефон, лежащий на тумбочке, уже вовсю пиликал. Турецкий не спеша поднес «трубу» к уху.
— Турецкий у телефона, — по бюрократически представился он.
— Здравствуйте, Александр Борисович. Меня зовут Казис Лапшис, — услышал он негромкий, спокойный голос; причем голос этот, несмотря на литовское имя его обладателя, говорил по-русски без всякого акцента.
— Здравствуйте, господин Лапшис. Слушаю вас самым внимательным образом.
— Александр Борисович, мне так же, как и вам, не нравится то, что Отаров и Петров делают в Литве. К сожалению, мои донесения не находят поддержки в Москве. Но для меня совершенно очевидно, что господа бизнесмены заигрались. Они превысили свои полномочия, и, если их срочно не убрать из Литвы, они наделают много бед.
— Ходят слухи, что это ваши начальники послали их в Литву, — с иронией сказал Турецкий.
— Не имеет значения, кто их послал. Имеет значение только то, что они тут делают. Те, кто их послали, их начальники, находятся далеко. И эти начальники не отдают себе отчета в том, какого джинна они выпустили из бутылки.
— А вы, значит, отдаете?
— Я живу в Вильнюсе, и у меня есть глаза, уши и то, что обычно называют здравым смыслом.
— Так чего же вы хотите от меня?
— У нас с вами общая цель — остановить Отарова и Петрова. Разумеется, они действуют не в одиночку, но остальные — лишь овцы. А эти двое — пастухи. Они пауки, которые оплели паутиной Россию и Литву. Убей пауков, и со временем паутина рассыплется сама собой.
— Красиво сказано, — похвалил Турецкий. — Значит, вы хотите помочь мне прижать к стенке этих двух негодяев. Правильно я вас понял?
— Абсолютно.
— И в чем выражается ваша помощь?
— Я собрал довольно обширный материал. У меня есть неопровержимые доказательства того, что Петров и Отаров связаны с каунасской и русской мафиями. Этих доказательств хватит, чтобы посадить Петрова лет на десять. Здесь, в Литве, у него надежное прикрытие. Вы понимаете, о ком я говорю?
— Понимаю.
— Но если его переправить в Россию… Не думаю, что российская Генпрокуратура будет лояльна к человеку, который помогает террористам.
— Тут вы попали в самую точку. А как насчет Отарова?
— Это слишком скользкий тип. Но если вы возьмете Петрова и если развяжете ему язык…
Лапшис сделал выразительную паузу. И тогда Турецкий спросил:
— Где и когда я могу получить от вас материалы — те, о которых вы сказали?
— М-м… На сегодня у меня запланирована еще одна встреча…
— Отмените ее, — сказал Турецкий.
— Не могу. Это очень важная встреча. К тому же вполне возможно, что после этой встречи у меня будут новые улики против Петрова и Отарова.
— Ну тогда приезжайте ко мне в отель сразу после встречи. Я живу в…
— Я знаю, где вы живете, — сказал Лапшис.
— Ну и отлично. Во сколько вас ждать?
— Не знаю. Через час, через два… Во сколько вы ложитесь спать?
— Пока не посмотрю на ваши «материалы», не лягу.
— Хорошо, — одобрил Лапшис. — В таком случае, я оставляю за собой право подъехать в любое время. До встречи.
— До встречи.
Лапшис дал отбой.
За день до разговора с Турецким Казис Лапшис получил от судьбы неожиданный подарок. В его кабинете зазвонил телефон, и, когда он взял трубку, нежный и глубокий женский голос произнес:
— Это Регина Смайлите, если помните такую.
От волнения у Лапшиса разом вспотела ладонь, в которой он держал трубку. Эта женщина всегда действовала на него подобным образом. Когда Лапшис видел ее перед собой, он испытывал чувство, близкое к тихому помешательству. В его голове не укладывалось, как, каким образом в одном существе соединились столь разные стихии — ангельская красота, от которой у всех мужчин перехватывало дыхание, и черная, дьявольская душа.
Лапшис мучился над разгадкой этой тайны и в глубине души всегда подозревал, что Регина Смайлите вовсе не такая стерва, какой хочет казаться и какой себя воображает. Это просто какая-то дьявольская ошибка, просчет в планах Творца. Достаточно Регине понять, узнать или просто догадаться, какая она на самом деле, и она тут же изменится. А вместе с этим изменится и ее отношение к людям.
Находясь вдали от Регины, Лапшис вполне сознавал инфантильность таких рассуждений и корил себя за них, но стоило Регине появиться на его горизонте, как мысли об «ошибке в планах Творца» (вполне устранимых, если хорошенько постараться) снова заполняли его голову. Он ничего не мог с собой поделать.
— Эй, вы еще там? — весело спросила Регина.
— Д-да, — выдавил из себя Лапшис. — Да-да, я здесь. Извините, я немного нездоров.
— Вот как? Что с вами?
— Ничего. Небольшая простуда. И потом, я не ожидал вас услышать. Мы ведь с вами не виделись… больше года, да?
— Да, что-то около того, — ответила Регина все тем же веселым голосом. — Но я рада, что вы все еще меня помните. Год назад мы с вами вроде бы не особо ладили.
— Было дело, — подтвердил Лапшис.
— Что, если мы изменим традиции и встретимся?
Лапшис чуть не выронил трубку от удивления. Да уж, эта женщина никогда не любила околичностей и всегда брала быка за рога.
— Я не совсем понимаю… Вы что, и в самом деле хотите со мной встретиться?
— А разве я неясно выразилась? Да, я хочу с вами встретиться. У меня есть к вам разговор, Казис. Не буду обсуждать по телефону, но… Черт, ладно, скажу. Дело касается одного нашего общего знакомого. Того, по отношению к которому вы испытываете такую стойкую антипатию. Вернее, даже… двух знакомых.