Факир против мафии
Шрифт:
Эл перезвонил верзилам.
— Все еще не вернулся? — спросил он.
— Не-ет! — прорычал в трубку телохранитель.
— Послушай, — начал Эл приветливым и дружелюбным голосом, — послушай, братела, я не хотел на тебя наезжать. Я просто волнуюсь за босса. Его мобильник молчит. Он уехал вчера вечером, так ведь?
— Ну, допустим.
— А сегодня в полдень он должен был мне позвонить. Если Отаров говорит, что позвонит — он звонит. Он не бросает слова на ветер, ведь так?
— Ну, — неопределенно ответил амбал.
— Загну! —
— Да я даже не знаю, куда ехать! Он сказал, что хочет поразвлечься и едет к своей подружке. А ты знаешь, сколько у него здесь подружек!
— Он так и сказал — к подружке?
— Ну.
В груди Эла заклокотала ярость.
— Если бы он поехал к тем, кого у него «много», он бы сказал «к шлюхе», — сказал Эл. — Он никогда не называл шлюх «подружками». Ты, кретин, неужели ты этого до сих пор не знаешь?
— Я…
— Головка от х…я! — рявкнул Эл. — Быстро собирайся и поезжай к Регине. Он там.
На том конце провода повисла пауза. Видимо, верзила советовался со своим кретином-коллегой. Наконец он ответил:
— Нет. Босс будет недоволен, если приедет и не застанет нас дома.
— Если приедет, — мрачно произнес Эл.
— Чего? Че ты там провякал?
— Ничего, — устало сказал Эл. — Отдыхай дальше, жирная задница.
Эл дал отбой. С этими дураками бесполезно было разговаривать. Придется действовать самому, на свой собственный страх и риск.
Для начала Эл позвонил Регине. Но она не брала трубку. Номера сотового телефона Регины Эл не знал. Оставалось одно — ехать. Эл надел куртку, сунул в карман «беретту» и вышел из квартиры.
Из-за дорожных пробок (был вечерний час пик) путь до дома Регины Смайлите занял не меньше часа.
Белый «мерседес» Отарова был припаркован метрах в пятидесяти от подъезда. Остановив машину, Эл выбрался наружу и внимательно окинул взглядом двор. Ничего подозрительного он не заметил. «Мерседес» был пуст, это он увидел сразу.
Итак, босс у этой сучки Регины.
Эл испытывал по отношению к ней странные чувства. Точнее всего было бы назвать их смесью холодной, потаенной ненависти и скрытого обожания. Иногда, когда Эл смотрел на Регину, на него вдруг накатывало такое волнение, с которым он не в силах был справиться. Тогда он до боли стискивал зубы и приказывал себе: «Хватит! Хватит пялиться на эту суку». В такие минуты (слава богу, их было немного) Регина смотрела на него насмешливо. Эл был уверен, что она догадывается, какая буря бушует в его душе. Догадывается и торжествует.
Во время подобных приступов Эл ненавидел себя. И ненавидел ее. Ненавидел всей душой. Если бы только он мог сделать так, чтобы она больше не ходила по земле! Чтобы не смотрела на него своими огромными и глубокими, как океан, глазами, вызывая в его душе такие чувства, о существовании которых он раньше даже
Что-то похожее он испытывал в детстве, когда случайно сталкивался в коридоре с одной из самых красивых девчонок в школе и тут же, смущенно покраснев, опускал глаза, отчетливо сознавая свою убогость и серость. Он был невзрачным, худым и плохо сложенным коротышкой, и эти школьные красавицы были так же недоступны для него, как звезды или луна. Иногда они снились ему, но даже во сне они смеялись над ним и презирали его, словно он был не человеком, не парнем, а каким-то странным, гадким существом, омерзительной гусеницей или скользкой жабой.
С тех пор утекло много воды, и Эл давно уже не комплексовал перед женщинами. Тем более что самую красивую из них можно было легко купить за пару сотен баксов. Благо публичных домов, саун и тайных притонов в Вильнюсе был больше, чем газетных киосков.
Но когда он встречался взглядом с Региной, он читал в ее глазах точно такое же презрение, какое видел в глазах школьных красавиц. Для Регины он все еще был жалким, холодным выродком, змеенышем, которого — вопреки ее желанию — Отаров приблизил к себе, «пригрел на своей груди».
Регина была вынуждена смириться с его существованием. Но Эл был уверен, что, оставшись с Отаровым наедине, там, во мраке ночи, она часто шепчет ему на ухо:
— Дорогой, ну зачем тебе этот выродок? Неужели вокруг мало достойных людей? Попомни мое слово, когда-нибудь он прикончит тебя самого. Причем прикончит исподтишка. Выстрелит тебе в спину, потому что такие ублюдки только и могут, что стрелять людям в спину.
Вот почему Эл ненавидел Регину. И вот почему он ее обожал, как обожал тех светлых, гордых, воздушных и неуловимых фей, с которыми сталкивался в школьных коридорах два десятка лет тому назад.
Как всегда, Регина не спросила «кто там», не воспользовалась цепочкой, хотя цепочка была. Она просто открыла дверь. Открыла и замерла на месте. Хотя замерла она потом, а сперва легонько отшатнулась, широко раскрыв глаза, как если бы увидела на пороге своей квартиры инопланетянина или, скажем, восставшего из могилы Гитлера.
— Добрый вечер, — вежливо сказал Эл.
Однако Регина не стала отвечать на приветствие. Вместо этого она грубо спросила:
— Что ты здесь делаешь?
Эл чуть улыбнулся.
— Я ищу Юрия Георгиевича, — сказал Эл, по-прежнему не выходя за рамки приличия. — Он здесь?
— А почему он должен быть здесь? — спросила Регина.
— Я видел его машину во дворе, — объяснил Эл. — Я звонил ему на мобильный, но он не отвечает на звонки. Позовите его, пожалуйста. Это очень срочно.
Эл с секунды на секунду ожидал, что резкий, хрипловатый голос босса рявкнет из гостиной: «Регина, кто там еще?», как это не раз бывало раньше. Но из гостиной не раздавалось ни звука. Это, конечно, ничего не значило, ведь босс мог быть и в спальне.