Фактор страсти
Шрифт:
— Конечно. Каким образом эти толстые лысеющие старцы заводят юных любовниц?
Эспин, медленно кивнув, поманила Брейди. Он наклонился к ней, и она прошептала ему в самое ухо:
— А я-то хотела тебя только из-за твоих мужских достоинств.
Кровь ударила ему в голову, когда он услышал ее чуть хриплый голос. Но Эспин отступила прежде, чем Брейди успел схватить ее и утащить за стоявшие в углу фикусы и пальмы. Она тряхнула кудрями и ушла, явно довольная тем, что последнее слово осталось за ней.
А он только через несколько минут смог присоединиться
Глава 7
Эспин зло смотрела на подгоревшее жаркое. Вот и занимайся домашним хозяйством! У нее есть достоинства, но умение готовить не входит в их число. В другое время она восприняла бы это спокойно, но сегодня все шло не так, и жаркое стало последней кап лей. Эспин наполнила стакан вином. Не пойти ли ей домой, чтобы забраться под одеяло и до самого утра не высовывать из-под него носа?
Искусительная мысль, но прятаться не в ее правилах. Она бросила взгляд на электронное письмо, которое требовало ответа. Нет ничего плохого в том, чтобы немного подождать.
Она пошла за другой бутылкой вина, когда услышала, что ключ Брейди поворачивается в замке.
— Привет! — Он выглядел уставшим после поездки и удивительно привлекательным. — Вкусно пахнет. — Брейди быстро поцеловал ее и ослабил узел галстука. Потом посмотрел на плиту и нахмурился. — Ох, да это же…
— Настоящие мужчины должны есть жаркое. — Она сражалась со штопором, пока Брейди не отобрал у нее бутылку. — Как поживают добрые граждане Линчбурга и Аппоматокса?
— Лучше, чем я думал. Марк Тейлор надеялся взять этот район, но, судя по опросам, они склоняются к нам. — Брейди достал из холодильника пиво и прислонился к столу. — Думаю, после сегодняшних встреч они решительно встали в наши ряды.
— Тейлора не поддерживают независимые и женщины, — заметила Эспин, наливая вино в стакан. — Он сдает позиции даже среди тех, на кого всегда опирался.
Брейди улыбнулся, просунул два пальца в петлю на поясе ее джинсов и притянул Эспин к себе:
— Ты становишься удивительно сексуальной, когда говоришь «избиратели» или «опросы».
Тепло растеклось по ее животу. Она сняла с него галстук.
— Тогда посмотри мой анализ демографического кризиса в связи с ситуацией в экономике.
Брейди еще ближе притянул ее к себе.
— Это так здорово, — сказал он и принялся целовать Эспин.
И целовал, пока у нее не подкосились ноги.
Наконец Брейди отпустил женщину и удовлетворенно крякнул. Он засунул одну руку в задний карман ее джинсов, чтобы удержать возле себя, другой взял пиво.
— Как у тебя дела сегодня?
— Ну… — Эспин пожала плечами и стала теребить пуговицы его рубашки.
— Что это должно означать?
— Ничего. — Она вздохнула. — Просто ворчу. Есть хочешь?
— Не настолько, чтобы менять тему. — Он приподнял ее подбородок и заставил посмотреть ему в глаза. — Что случилось?
— Мои родители добрались до Порт-о-Пренса и до Интернета. Они прислали мне письмо по электронной почте.
— Хорошо.
— Да. Им предстоит отправиться в одну из городских клиник. Но через несколько дней они опять доберутся до Интернета. И будут выходить на связь гораздо чаще. — Эспин заставила себя улыбнуться.
— Но почему ты ворчишь?
— Ну, они были немного удивлены, узнав, где я сейчас работаю.
Он усмехнулся:
— Это я могу понять.
— Нет. Не можешь! — крикнула она. — Мои родители испытывают глубокое недоверие к правительству. Считают, что вся система коррумпирована и что конгресс… ну, что он…
Брейди понял ее колебания:
— Говори, не стесняйся. Вряд ли ты можешь сказать что-то, чего я еще не слышал.
— Конгресс продажен, политики забыли, что такое совесть, и вся эта проклятая система давным-давно сошла с рельсов. — Голоса родителей звучали у нее в ушах. — Желания и интересы простых людей в лучшем случае игнорируются, а в худшем — намеренно попираются. Мои родители занимаются сейчас гуманитарными проблемами, но у них за плечами сорок с лишним лет борьбы с правительством и его политикой. И вот… — Эспин грустно вздохнула.
— Их дочь перешла на сторону зла, — подхватил Брейди.
— Смысл ты уловил.
— Они считают это предательством?
— Ну, в настоящий момент они не знают, что думать. Они хотят получить от меня подтверждение и объяснения.
— Значит, они не сказали прямо, что ты предала их дело?
— Они не осудили меня. Пока. Они — мои родители и любят меня, несмотря ни на что, но все не так просто. — Тяжелое чувство овладело ею. — Они имеют полное право прийти в ужас. Я помогаю системе, которую они считают коррумпированной и несправедливой. Ведь я должна бороться за перемены, а не помогать увеличивать разрыв.
Брейди удивленно поднял брови:
— Значит, вот что ты думаешь о том, чем сейчас занимаешься?
— Я считаю, что наше правительство не всегда действует… в интересах народа, — ответила Эспин, тщательно подбирая слова. Речь шла о семье Брейди, о нем самом, в конце концов. — Но теперь я лучше понимаю, как работает система и как важно добиваться перемен изнутри вместо того, чтобы просто требовать их.
— Ты говоришь вполне разумно. — Брейди погладил ее по плечам. — Ты не отреклась от своих прежних убеждений, Эспин. Ты продолжаешь добиваться цели, только другими способами.
Она говорила себе то же самое, и это звучало убедительно, пока мама не прислала письмо, полное беспокойства.
— Мои родители преданы своему делу безгранично.
— Но ты — не они. Ты имеешь право на собственную веру и собственные решения. Ты не обязана идти их дорогой.
Спокойный тон Брейди рассердил женщину.
— Кто бы говорил! Ты повторяешь то, что говорят дед и отец, которые уверены, что однажды ты займешь их место. Можешь ты искренне утверждать, что они не рассердятся, если однажды ты изменишь свои политические пристрастия? Или бросишь «семейный бизнес» и займешься производством органических удобрений в Висконсине?