Фактор внешности
Шрифт:
Я верил не во все, что сочиняли газеты, некоторые поступки казались мне слишком уж странными и дикими, но связь Киттен и Дэнни была все же далека от идиллии. Киттен очень много работала, и хотя на вечеринках и приемах выглядела веселой и беспечной, у нее хватало проблем. Выручал ее счастливый характер, настоящий дар Божий — она никогда не унывала. Всегда была в превосходном настроении, за которым, впрочем, скрывались робость и неуверенность в себе слишком молоденькой и неопытной девочки.
Дэнни же казался истинным джентльменом в прямом смысле этого слова. Он был скромен, вежлив, потрясающе умен и обладал редкой
Я знал Китген гораздо лучше, чем Дэниэла, но наблюдений за ними было достаточно, чтобы понять: они несчастливая пара. Я убедился в неустойчивости их столь внезапно зародившихся чувств друг к другу чуть позже, когда мы прибыли на открытие выставки Алистера Ферстона в Лондоне.
Ферстон был весьма самоуверенным и зацикленным на себе, но феноменально успешным лидером молодежного движения в английском искусстве. Он был подобен вихрю темной энергии, его можно было назвать каскадером от искусства. К тому же он обладал даром, граничащим с гениальностью, — умел заводить публику, будоражить ее и приводить в восторг.
Даже самые прогрессивные представители художественной элиты в Англии приходили в ужас от его «Пейнтбола с носорогом». Он успешно морочил голову репортерам и журналистам, что, мол, и, правда, стрелял красками в белого носорога, одурманенного сверхдозой героина, из специального ружья, рискуя жизнью, на самом же деле он просто покрыл побелкой мертвое животное в зоопарке.
Свою карьеру Ферстон начал с того, что создал ненормальный мир, в котором обезьяны, напичканные кокаином и сильнодействующими таблетками, ходили в костюмах и платьях, рисовали картины и играли на музыкальных инструментах. Фактически шоу было продано еще до того, как его начали демонстрировать.
Дэнни Джейн не почивал на лаврах великого актера на сцене и на экране, он был страстным коллекционером и художником, хотя рисовал настолько плохо, что друзья никогда не высказывали свое мнение по поводу его скромных упражнений в области экспрессионистской живописи. Он предпочитал жить в Лондоне, который отличался от американских мегаполисов тем, что давал свободу гениям и не был жестко подчинен требованиям коммерции, как мир Голливуда. Дэнни заявлял, что этот цивилизованный город позволяет ему находиться подальше от грубой и невежественной публики, хотя, по сути, все было наоборот — в Лондоне он гораздо чаще оказывался на виду, чем в Беверли-Хиллз, изобилующем знаменитостями и звездами. Но Лондон был также и любимым городом Киттен — центром роскошной жизни, местом обитания самых эксцентричных представителей мира моды, авангардистских течений в искусстве и музыке, самой блестящей рок-площадкой Европы, все еще сохранявшей очарование декаданса и шестидесятых годов XX века.
Поскольку Киттен тут же сообщила Дэнни о том, что я некогда занимался живописью, он проникся ко мне небывалым уважением и включил меня в число своих фаворитов. Даже попросил показать мои работы, на что я согласился и был удивлен его неожиданно восторженным отношением. Я создавал картины в определенный период моей жизни и воспринимал свои усилия весьма серьезно, но не предполагал, что они удостоятся столь высокой оценки. Дэнни попросил продать пару картин, но я отказался, несмотря на внушительную сумму, предложенную за них, лишь потому, что все еще не терял надежды когда-нибудь показать их на персональной выставке.
В Лондоне на вечеринке по случаю открытия выставки собрался весь цвет богемы — артисты, художники, коллекционеры, продюсеры, дизайнеры, модели, рок- звезды, аристократы, антиквары, банкиры и даже самые крупные наркобароны. Киттен и Дэнни решили, что я тоже должен сопровождать их. Честно говоря, я немного трусил. Нет, я не боялся столкнуться с шокирующими работами Эзры, просто не готов был увидеть великих художников современности, к числу которых мечтал когда-то принадлежать. Что, например, среди этого сумасшедшего сборища мог делать Алан Дэви, мой любимый английский живописец, потрясающий колорист и утонченный мистик? К счастью, туда не прибыли живые легенды поп-искусства Питер Блэйк и Ричард Гамильтон. Но их отсутствие с лихвой восполняли знатоки живописи и состоятельные коллекционеры.
Я не был поклонником направления, которое развивал Ферстои, поскольку почти никогда не соприкасался с псевдоискусством, поэтому нельзя сказать, что я был сильно впечатлен непосредственно предметом выставки.
Но меньше всего я ожидал познакомиться с самим хозяином, Алистером Ферстоном. Когда мы вышли из лимузина, Киттен и Дэнни представили меня Ферстону. Но несмотря на теплые и очень дружеские рекомендации Дэнни, Ферстон кивнул мне довольно прохладно и продолжил поправлять свой измятый пиджак из полосатой индийской ткани и широкую рубаху под ним.
— Где этот чертов…
Он не договорил отвернувшись, и я подумал, что он просто пьян и не желает поддерживать разговор. Наконец Ферстон извлек из кармана небольшой пакет, а из пакета коробочку с замком, полную порошка.
— Господи, Ал, — воскликнул Дэнни, — тебе недостаточно этого дерьма?!
Киттен с удовольствием присвистнула.
— Это будет чертовски веселая ночь, — отозвался художник.
Он выглядел так, словно уже провел чертовски веселый день, если не сказать, что у него была чертовски веселая неделя или даже месяц.
— Где-то у меня есть еще один, — продолжал он, погружая пальцы в порошок и облизывая их.
— Присоединяйся, крошка. — Он протянул коробочку Киттен. Та осторожно набрала порошка длинным, покрытым розовым лаком ногтем и шумно втянула его в себя на вдохе.
Ферстон протянул коробку Дэнни.
— Нет, — возразил актер с таким видом, словно собирался вырвать у него эту дрянь и выбросить в окно. Когда Алистер отвернулся, он с упреком посмотрел на Киттен. Ферстон сквозь окно созерцал гигантские руины гидроэлектростанции.
— Я хотел построить здесь серию огромных капсул и пилюль вдоль берега, — сообщил Ферстон. — Вообразите зрелище: перкодан, мандракс, либриум [33] , и все разного цвета…
— Восхитительно! — заметила Киттен.
— Ты права, детка, это гениально! Но мне нужно очень много денег.
— Думаете, что найдете их? — не отставала Киттен.
— Не сомневаюсь. Я уже сообщил об этом Пфайзер, Роше, Лилли, все этим долбаным… спонсорам… это все, о чем они мечтают.
33
Перкодан, мандракс, либриум — лекарства, являющиеся наркотиками или оказывающие наркотический эффект.