Фактор жизни
Шрифт:
– Вы возглавляете «Циркулюс Фидус».
– Мы занимаемся медициной, – мягко заметил лорд А’Декал. – Хотя не могу отрицать некоторого влияния на дела политические.
Том зажал в кулаке значок.
Политическая философия организации «Циркулюс Фидус» была реакционной. И вряд ли они могли поощрять выдвижение в дворяне людей недворянского происхождения.
– Я еще новичок, милорд, чтобы говорить о политической деятельности. Я буду скорее помехой, чем помощником в этих делах.
– Вы не поняли меня, Том. За дружбу со мной
Том смотрел в ледяные глаза.
«У тебя нет друзей, – подумал он. – У тебя есть только союзники».
По его спине поползли мурашки. Чего же он ждал? Что его жизнь отныне будет легкой и беззаботной?
«У тебя есть только союзники, – мысленно повторил он. – И враги».
Он сделал свой выбор.
– Спасибо, милорд!
Холодные глаза лорда А’Декала погасли.
– Я понимаю.
«Я мог бы снова обрести руку», – подумал Том. И вспомнил слова леди В’Деликона. Он заслужил свою победу, и ему следует верить в свои силы.
«О моя рука», – подумал он.
А’Декал повернулся, чтобы уйти.
– Милорд… – Том позволил своему голосу прозвучать еле слышно, зная, что А’Декал воспримет это как проявление слабости. – Спасибо от всей души за ваше приглашение. Вы были великодушны с новоиспеченным лордом.
Короткий кивок, и А’Декал направился в гостиную, оставив Тома одного.
«Верить в свои силы, да, леди В’Деликона?» – Том сжал кулак так, что значок А’Декала впился в ладонь, и повернулся в сторону внутреннего дворика. Игроки, смеясь, продолжали играть, и эхо отражалось от потолка пещеры. Но Том не замечал их.
Он только что получил свой самый тяжелый и горький урок. И понял то, чего никогда не понимал раньше.
«Ненависть питает мои силы, – подумал он. – И так было всегда».
Благодаря лорду А’Декалу Том испытал мгновение черного озарения, мгновение, которое предпочел бы не переживать никогда. В душе его царила холодная ненависть: к Оракулу и всей системе, которая его воспитала.
Том вновь присоединился к празднику. Но теперь все было по-другому.
Глава 39
Внутри пойманного в ловушку корабля заключен какой-то парадокс, какая-то странность. Это форма жизни, основанная на молекуле в виде двойной спирали, молекуле, которая является одновременно и химической фабрикой, и копиром самое себя.
Фиксируя отклонения в частоте резонанса, структура мю-пространства воспринимает форму и функцию вторгшегося объекта.
Как он существует? Как может инструмент, фабрика, одновременно быть и проектантом? Что могло создать такую странную петлю? Какая необычная технология могла проявиться таким образом?
Структура представляет собой лабиринт алых молний, пронизывающих вездесущее золотое море. Его ядро теперь плотно обволакивает странного
Это самоорганизующаяся материя. Это нельзя назвать ни жизнью, ни отсутствием жизни.
А вот что-то новенькое. Исследующий щуп натыкается на только что образовавшийся сверкающий водоворот. Раньше он бы миновал подобное препятствие. Но вторгшийся корабль создал нелинейность, алгоритм роста…
Исходная конфигурация перестраивается, адаптируется, включает в себя новую структуру для использования ее в качестве построения сложных внутренних форм и двигается дальше. Фрагментированные круги распространяющейся в разные стороны энергии сливаются, распадаются на части и исчезают.
Она ищет новые структуры, которые могла бы познать: новые конфигурации, новые алгоритмы, способные изменять конфигурации. Возможно, какой-то алгоритм окажется достаточно тонким, подвижным и необычным для того, чтобы она смогла проникнуть внутрь, пройти сквозь нарушивший ее окружение объект, теперь прочно заключенный в центр ее структуры.
Поиск…
Новый год в Париже. Залпы фейерверка громыхнули в ночной темноте над Сеной каскадом бриллиантовых огней:
С НОВЫМ ГОДОМ!
Продрогшая Карин села за столик на набережной. В основном посетители предпочитали обедать внутри. Они прятались в замысловатом лабиринте зеркал, которые образовывали внутреннее пространство кафе «Катоптрик». Потоки ярко-красного и серебристого света падали на поверхность столов, отражая огни фейерверка.
Сэнсея нигде не было видно. Карин обхватила ладонями стакан с горячим шоколадом, благодарная за исходящее от него тепло, и в тридцатый раз осмотрела набережную.
Следовало бы настоять на том, чтобы менеджерам проекта выдавались специальные значки. Но все ее попытки сдвинуть с места бюрократию УНСА позорно проваливались.
В центре зеркального стола, за которым она сидела, находился пульт управления голографическим терминалом. Она внимательно осмотрела его, пытаясь понять, каким образом его можно включить.
«Дарт», – подумала она в миллионный раз.
Возможно, сэнсей просто задержался. Если бы только она могла проверить время прибытия в космопорт Барбе…
– Извините меня, мадемуазель. – Молодой официант, тот же, что принес ей горячий шоколад, снова появился рядом. – Чтобы воспользоваться терминалом, надо опустить жетон, – он жестами показал, как это делается. – Вы понимаете?
– Да, – Карин специально говорила с подчеркнутым акцентом. – Я догадываюсь.
Ярко-красный залп, рассыпавшийся на множество звездочек, разорвался в небе, когда она вынула кредит-ленту из своего браслета. В свете угасающего фейерверка официант пропустил ленту через пластинку, которую держал в руке, и вернул ее Карин.