Факультет Романтики. Ромфак
Шрифт:
– Ты ещё что такое? Хорек? – спросил я, пытаясь изловчиться, чтобы схватить его за шкирку и вышвырнуть с кровати. Не хватало, что бы он покусал Антонину.
– А ну-ка полегче! – завопила неведомая зверушка, прижимая свои огромные белые уши к затылку. Он оскалил свои острые, как иглы, клыки и недвусмысленно кивнул на спящую Антонину. – Между прочим, я – её любимейший питомец! Бесценный и ненаглядный Дори! Да она тебе нос отгрызет, если со мной что-то случится! Если хоть один волос выпадет из моей пушистой прелестной шкуры, и хоть одна слезинка выкатится из моего прекрасного глаза...
Угрозы разноглазого гостя прервал завибрировавший в моих джинсах телефон. Сначала я попытался его проигнорировать, но судя по интенсивной непрекращающейся вибрации, звонил мой отец, а, значит, я просто не имел права не взять трубку.
Последний раз, когда я не вышел на связь после третьего гудка, отец приказал своему водителю-телохранителю Владу выпороть меня так, что кожа на моей спине превратилась в кровоточащий стейк на неделю. Задницу удалось чудом сберечь, иначе я бы не смог сидеть месяц.
Забыв обо всем на свете, кроме того, что смысл моей жизни сейчас находится в моей спальне, я пулей выскочил в коридор и осторожно прикрыл за собой дверь. Я быстро, Тони, я сейчас же вернусь! Просто сниму эту проклятую трубку!
Правым локтем я включил свет в прихожей, зажмурился от его яркости, пятерней пригладил свои волосы, плюхнулся в ближайшее кресло и снял трубку видеозвонка.
– Какого тролля так долго, Константин? – прорычал с экрана седовласый мужчина с ледяными голубыми глазами, блестящими от гнева. – Ты что, не один? Почему без рубашки? Снова привёл к себе очередную кикимору?
– Нет, отец, – покорно покачал я головой, не зная, как продолжить разговор и ляпнул, что в голову пришло. Я отвечал обрывками и полушепотом, дабы не разбудить Антонину. – Она сама пришла... точнее, они всегда сами приходят... ты же знаешь...
– Знаю, идиот! Это все потому, что у тебя есть золото! Всё они летят на его блеск, как мотыльки на пламя! – резко оборвал меня отец, – этих смертных девиц интересует только твоё богатство! Они все одинаковые! Они все, как твоя мать, которая оставила тебя на моей шее!
Я невольно... вжался в кресло – таким громким был звук телефона. Чтобы не разбудить Антонину, я попытался свободной рукой, не той, которой я держал трубку, убавить громкость. Это оказалось огромной ошибкой.
– Что у тебя с пальцами, Константин? Костяшки разбиты вдребезги! Так, значит, это правда? – взревел отец, словно пожарная сирена. Его ледяные глаза сверлили меня насквозь, а серебристые седые волосы, собранные в тугой хвост, как у пятиклассницы, встали дыбом на затылке. Казалось, если я совсем отключу звук на телефоне, я все-равно буду его слышать. – Зачем ты избил Дилана и Доминика? Сыновей моих партнёров по бизнесу! Болван! Ты хоть знаешь, как сильно ты изувечил их лица? Сколько им наложили швов? А сломанный нос у Дони?
Я виновато покачал головой, но ничего не ответил, думая про себя: «Сломанный нос! Знал бы ты, отец, что эти двое едва не сломали жизнь твоему сыну... Антонина меня теперь будет меня вечно ненавидеть из-за этих двух уродов!"
– Ты хоть в курсе, что Дилану зашивали щеку в клинике? – кипел худощавый и раскрасневшийся от гнева мужчина на моем экране.
Я снова ответил пристыженным молчанием. «Повезло этому Дилану! А кто теперь сошьет моё разбитое сердце?»
– Ну чего ты молчишь, сын?!
– Отец, им влетело за дело! – стал, наконец, оправдываться я, – ничего страшного! Ты полностью контролируешь бизнес их папаш. Они нам все простят. А меня лишь только будут больше уважать и бояться. Не ты ли сам меня этому учил?
Фредерик, так звали моего отца, нахмурился и с подозрением уставился на меня своими сощуренными голубыми глазами:
– Я учил тебя бить врагов, а не партнеров! Какими бы тупыми они не были! Или ты это забыл, сын? Чего молчишь?
Блэкстоун старший замахнулся на меня своим массивным кулаком, украшенным дорогими перстнями. Изображение на экране было таким реалистичным, что я в ужасе вжался в кресло и попытался заслонить лицо левой рукой. Но стало только хуже! Лучше бы он меня ударил, честное слово! Потому что Фредерик увидел…
– Твой амулет из векового папоротника! Он завял и весь почернел! – закричал, багровея, отец. Его высокий лоб, порезанный глубокими морщинами, блестел от холодного пота. Дальше он стал шипеть на меня, словно змей, будто бы в произошедшем была моя вина. – Да как ты посмел...!? Ты что действительно влюбился? В кого? Не мычи, болван! Отвечай! Кто она?
– Стейси… – еле слышно пропищал я, но затем добавил уверенней и громче. – Анастейша Грин! Единственная дочь и соответственно наследница Тобика…
– Тобиаса Грина! – триумфально закончил за меня отец, а затем продолжил восхищенно, чуть дыша, словно говорил о достижениях кумира своего детства. Он, конечно же, принялся перечислять компании и бизнесы, владельцем которых являлся Мистер Грин. Там было примерно тоже самое, о чем мне рассказывала сама Стейси, и потому я снова все пропустил мимо ушей, думая лишь об одном: не проснулась ли Антонина от нашего ора.
– Константин! Константин, ты меня слышишь? – рявкнул на меня отец раз так третий. – Я сказал, что сегодня же зови Анастейшу к нам на ужин в семь! В мой личный ресторан! Ясно?
К такому повороту событий я был явно не готов, но мне пришлось уверенно кивнуть в ответ. Потом придумаю, почему Стейси не смогла дойти к нам на ужин – салон красоты, ноготочки, спа, шугаринг, бодишейпинг и прочие женские шалости. А сейчас мне хотелось сделать то, о чем я всегда мечтал во время каждого видеозвонка с моим отцом – поскорее закончить разговор! Тем более, что Антонина там одна, наверняка уже скинула с себя одеяло и опять замерзает.
– Как она к тебе относится? Между вами уже что-то было? – вкрадчиво спросил Господин Блэкстоун. Его холодные глаза тут же потеплели и заблестели, а настроение взмыло ввысь, как птица. Теперь я, вдруг, стал идеальным сыном.