Факультет Романтики. Ромфак
Шрифт:
– Нарцисс! Не надо! – прокричали одновременно Сирена и Арний. Кажется, в этот момент даже последний сильно усомнился в своей удаче. – Сто-о-о…ой!
Но Нарцисс их не слышал и с громким раскатистым смехом киношного злодея, чья пакость удалась, он швырнул часы прямо в фонтан, отчего вода в нем сильно забурлила, словно бы в колу бросили ментос. Вокруг фонтана на белом мраморе вспыхнул колдовским ярко синим пламенем огненный круг пентаграммы с древними непонятными символами. По туалету стали стелиться белые клубы густого тумана – это быстро, ведро за ведром, выкипала вода из фонтана. Я с большим трудом мог разглядеть, что происходит, ориентируясь в основном на чуткий беличий слух и нюх.
Перепуганные маги шарахались из стороны в сторону, а те двое, у которых из-под белых мантий торчали лапы и хвосты, не стесняясь, скулили, грязно ругались и выли в голос. Наконец, вода в фонтане благополучно выкипела, густой туман стал быстро рассеиваться, так как по закону физики белые облака пара устремились к высокому куполообразному потолку туалета. Я засуетился, решив, воспользоваться моментом, чтобы незаметно и быстрехонько покинуть свое ненадежное укрытие.
Я широко распахнул крышку унитаза, и, представляя, как будто выбираюсь из трюма подводной лодки, а не из толчка, принялся карабкаться наружу. Одна лапка, вторая, третья… уже были на бортике, а вот четвертая… ух, она прочно застряла, словно кто-то ее крепко схватил. Но кто? Кто же еще мог обитать внутри толчка?
Я выругался, дернулся несколько раз и с плеском шлепнулся обратно в унитаз. Благо, что никто из магов меня не спалил. Они все были слишком увлечены происходящим, а именно – быстрорастущим в центре фонтана черным облаком, которое вместе с искрами и разрядами молний вырывалось из древних часов, а точнее – окровавленной пасти металлического дракона, что обвивался змеей вокруг них.
Студенты в белых балахонах жались друг к другу, Сирена плакала, Арний хмурился, хвостатая парочка, скуля, намылились к выходу, один только Нарцисс сохранял самообладание. Его фигура, стройная и гордая, высилась над всеми остальными. Только что он вызвал сильнейшего из Ифритов, и сейчас его желание навсегда изменит ход истории. Неожиданно белокурый красавец обернулся к Арнию и негромко спросил:
– Орел или решка?
– Что… эм… решка… всегда решка, – пробормотал любимец Фортуны, ведь ничего другого он и не загадывал, подкидывая свою золотую монету удачи.
– Превосходно, пусть это будет тупой тролль-шакал, – произнес себе под нос Нарцисс, оборачиваясь к хвостатой парочке. – Ланс… эй, рыжий, как тебя там? Ник? Иди сюда! Живо!
Одна из фигур в белых плащах, та, что была повыше и более тощей, встрепенулась и, подталкиваемая второй, более плечистой фигурой, засеменила к Нарциссу, трусливо поджав свой рыжий хвост метелкой.
Далее случилось нечто необъяснимое. Большой белый ворон на плече Нарцисса захлопал крыльями, кто-то огромный, этажа в два, и невидимый схватил несчастного Ника за шкирку, как щенка, рывком сдернул с него белую мантию и поднял его высоко к потолку. Под белым плащом мага, действительно, скрывался тролль-шакал, весь покрытый жиденькой рыжеватой шерстью с глупой узкой мордой и кривыми клыками.
– Не самый лучший вариант, однако, – разочарованно цокнул языком Нарцисс, и тут же услышал истерически-глуповатый смех гиены. Это был второй тролль, приятель шакала, который в любой непонятной ситуации заливался своим глупым раскатистым смешком. Маг наконец-то собрался с мыслями. – Что ж, могло быть и хуже. Прими в дар жизнь этого тролля, о высший повелитель тьмы!
С этими словами белый ворон снова захлопал крыльями, а невидимый великан зашвырнул скулящего от испуга тролля прямо в середину высохшего фонтана-пентаграммы. Все это сопровождалось дичайшими воплями несчастного. Впрочем, он тут же сиганул к краю, подальше от черных клубов дыма, которые уже обрели форму какого-то страшного демоноподобного существа с раскрытой клыкастой пастью и жадными горящими глазами.
– Фу! Ну и чудище этот ваш Ифрит! – гаркнул шакал, в три прыжка жилистые мощные лапы тролля донесли его до мраморного бортика фонтана, на который он незамедлительно вскочил и, подбодряемый громким истеричным смехом своего дружка-гиены, уже хотел крикнуть что-то оскорбительное напоследок, как, вдруг… Бах! Столкнулся своей длинной ехидной мордой с невидимой преградой-стеной, которая окружала фонтан. Это было самое главное и опасное свойство каждой пентаграммы: внутрь нее можно очень легко попасть, но обратно выбраться было невозможно. Потому я так глубоко облегченно вздохнул, увидев, что мой ненаглядный Тамлин по счастливой случайности сейчас стоял дальше всех от бортика фонтана, по границе которого проходила огненная граница пентаграммы.
Желтые глаза шакала расширились от ужаса осознания своей безнадежной ситуации, помятая шерсть и усы встали дыбом.
– Спа…ик…сите! Эй! Нарцисс! Вытащите меня отсюда! ПО-МО-ГИ-ТЕ!
Но что за нелепость? Его скулящие визги отдавались протяжным эхом внутри моего же унитаза. Я, вдруг, с ужасом вспомнил, что до сих пор так и не освободил свою лапу.
– Помоги мне! Вытащи меня отсюда! – пищал некто, барахтаясь в ледяной воде канализационного слива. Именно этот некто и держался сейчас за мою заднюю лапу, как за спасительную соломинку. – Быстрее! Помоги!
От неожиданности я резко потянул свою ногу к себе, вытащив на ее конце нечто мокрое, жалкое и довольно тяжелое. Это был тоже какой-то тролль, который пожелал остаться в образе зверя – не то маленького побитого пса, не то очень стремного бесхвостого кота, чья светлая мокрая шерсть слиплась и сделала его похожим на тощую угловатую мумию… с одним глазом янтарного ярко-желтого цвета. Второй же был плотно закрыт – кто-то его выбил, судя по всему. В темноте унитаза я так и не разглядел, который это из двух – правый или левый.
– Признателен и благодарен! – сухо и как-то даже злобно ответил спасенный зверек усталым скрипучим голосом, стуча острыми неровными клыками от холода. Странно, теперь его глаз, вдруг, стал ярко-зеленым. – Жаль, что это ненадолго…
– Что ты такое? – тихо пропищал я и от волнения очень быстро добавил. – Как ты туда попал?
Но одноглазый зверек меня не слышал или же не хотел слышать, он приоткрыл крышку унитаза и высунул наружу свою мокрую злющую морду с оскаленными клыками:
– Тут уже и Ифрит вылез! Я смотрю, все уже началось!
– Стой! Ты куда? Тебе нельзя, ты же тролль! – только и успел пискнуть я, снова ловя носом закрывающуюся крышку. Мокрого и и жалкого я так и не узнал его в полумраке, хотя его поджарая и покоцаная фигурка показалась мне очень знакомой. – Ауч! Больно же! И это благодарность за то, что я только что спас твою бесхвостую задницу?
– Я же был благодарен, но, увы, недолго, – проворчал мокрый пес, прыгая на крышку пузатого бочка, что стоял позади нашего унитаза. Я успел разглядеть что-то знакомое в его плавных крадущихся движениях, в белой свалявшейся шерсти, в широком крепком ошейнике из темной драконьей шерсти. – Что ж, мне пора! Досвидули!