Фальшак
Шрифт:
Около двух часов дня к двери обменника приблизился пожилой мужчина, прихрамывавший на правую ногу. Осадчий смерил клиента взглядом. Коротко стриженные седые волосы, светло бежевый костюм, золотая печатка на пальце, дорогие туфли. Старик открыл дверь и переступил порог, в помещении он пробыл две минуты, слишком короткое время, чтобы сделать фото. Значит, менял бабки. Снова появившись на улице, старик не спешил уходить. Неожиданно он двинулся прямо к Осадчему, даже не посмотрев в его сторону, присел на другой край скамейки, достал клетчатый платок и промокнул лоб, на котором выступили мелкие капельки испарины. Как выяснилось позже, старика звали Дмитрием Гавриловичем Нифонтовым. Кажется, дед хотел передохнуть после изнурительной прогулки
Но через пару минут между стариком и Осадчим приземлился средних лет мужчина, одетый в светлую безрукавку и летние брюки. Мужчина наклонился к старику и что-то ему сказал. Ясно, встретились знакомые. Осадчий отвернулся, стараясь не выдавать своей заинтересованности. Он не слышал ни слова из всего разговора, потому что тихие голоса покрывал уличный шум. Минут через десять беседа подошла к концу. Мужчина, тряхнув руку старика, растворился в потоке пешеходов. Нифонтов посидел еще пару минут, медленно поднялся и, припадая на больную ногу, зашагал обратной дорогой. Осадчий не двинулся с места. Мучаясь вопросом, сколько денег на кармане у хромоногого, он ерзал на скамейке еще несколько минут, зная, что легко догонит свою жертву. Наконец встал и зашагал следом за Нифонтовым, медленно сокращая дистанцию.
Старик жил приблизительно в двух кварталах от обменного пункта, в девятиэтажной панельной башне. Когда подошли к дому, к настежь распахнутой двери подъезда, Осадчего и старика разделяло метров двадцать. Если бы лифт стоял на первом этаже, дед наверняка успел сесть в него, нажать кнопку своего этажа, тогда пришлось бы возвращаться на ту же скамейку и снова жариться на солнцепеке, ожидая, когда в обменник заглянет какой-нибудь жирный гусь, нашпигованный деньгами. Осадчий прибавил обороты. Нырнув в темное парадное, как в глубокий темный колодец, он взлетел вверх на несколько ступенек и увидел перед собой худую спину старика, ожидавшего, когда спустится лифт. Нифонтов обернулся, услышав шаги, но в полумраке парадного не узнал человека, с которым несколько минут назад сидел на одной скамейке. Двери открылись, он вошел в кабину, Осадчий шагнул следом. «Вам какой этаж?» – вежливо спросил он. «Седьмой, пожалуйста». «Мне выше», – Осадчий, встав в пол-оборота к старику, ткнул пальцем в кнопку седьмого этажа.
Правую руку он опустил в карман, нащупал пальцами капроновую веревку, продетую в дырку весовой гири, пошевелив пальцами, натянул петлю на запястье. Старик вздохнул, съедаемый какими-то своими невеселыми мыслями, втянул в себя густой аромат «шипра», и наморщил нос. Запах ему не понравился. Когда кабина остановилась, Осадчий прислонился к стенке, давая дорогу попутчику, потянул гирьку из кармана. Старик вышел на площадку, свернул направо к своей квартире. Тут Осадчий выскочил из кабины, как чертик из коробки. Отработанным до автоматизма ударом, влепил гирю в затылок жертвы. Что-то хрустнуло. Шейный позвонок или затылочная кость, не понять. Даже не вскрикнув, старик опустился на колени и ничком повалился на выложенный плиткой пол.
Где– то внизу хлопнула дверь, послышались голоса, женский голос с противной визгливой ноткой. Кажется, мать отчитывала ребенка. Кабина лифта пошла вниз. Осадчий, встав на колени, ощупал карманы старика, выудил несколько ключей на металлическом кольце. Кабина остановилась на первом этаже. По правую сторону, куда двинулся старик, выйдя из лифта, двери четырех квартир. Осадчий вскочил на ноги, за короткое мгновение определил, где именно живет пенсионер. Без очков видно, что толстый фигурный ключ от врезного замка подходит к единственной двери. Он нажал кнопку звонка квартиры под номером пятьдесят четыре: следует убедиться, что там никого нет. Один звонок, второй… Кабина лифта поднималась наверх. Осадчий сунул ключ в замочную скважину, повернул на два оборона, затем занялся верхним замком.
Если
Присев на корточки, Осадчий методично обыскал хозяина, прощупал каждую складку одежды. Ничего интересного: квитанция из химчистки, паспорт на имя Нифонтова Дмитрия Гавриловича, зажигалка «Ронсон», пачка американских сигарет. Перевернув раненого на бок, Осадчий вырвал вместе с куском ткани пуговичку, пришитую на заднем кармане брюк, вытащил кожаный бумажник с золотыми уголками. Расстегнув клапан, запустил пальцы в отделение для бумажных денег. Есть. Осадчий впервые за день испытал что-то похожее на волнение. Господи, вот это везение… Он бросил бумажник в темный угол, пересчитал сотенные долларовые купюры. Ровно тысяча баксов, плюс небольшая сумма в рублях. Он рассчитывал на две-три сотни, но не на такой богатый улов.
Сунув деньги в карман, попытался снять с пальца старика золотую печатку. Но сколько не дергал кольцо, оно не сдвинулось ни на миллиметр. Тогда Осадчий поднял руку старика, засунул средний палец себе в рот, хорошенько послюнявил и стал стягивать перстень, вращая его по часовой стрелке. Он опустил кольцо в карман, зашел в тесную спальню и, распахнув дверцы платяного шкафа, сбросил с полок на пол постельное белье, почему-то старики любят хранить накопления в своих тряпках. Пусто. Он заглянул под кровать, снял со стены две картины, какие-то блеклые сельский пейзажи, надеясь за рамами найти толстый конверт с деньгами. Ничего кроме пыли. Он прошел на кухню, вывалил в мойку крупу из жестяных банок, облазил полки. Потратил на поиски добрые полчаса, безрезультатно.
Осадчий нашел на антресолях две вместительные сумки, в которые погрузил серебряные рюмочки, подстаканники. Засунул женскую соболью шубку, портативный компьютер «Тошиба», совершенно новую, еще с не оторванными ярлыками, кожаную куртку. Золотую цепочку с крестом, пару колец с какими-то синими камушками спрятал в кармане кожанки. Он успокоил себя тем, что снял хороший навар, грех жаловаться, а тысяча баксов – огромные деньги. Месяц назад, когда в Измайловском парке, он навернул своим кистенем по затылку какой-то шикарно одетой бабенке, то нашел в ее сумочки жалкие рубли и полкило бросовой косметики. Только зря испачкался. Сегодня ему повезло. Но какая-то острая заноза глубоко сидела в сердце. Нутром чувствовал, что большие деньги где-то рядом, только времени на их поиск уже не осталось.
Роясь в вещах, он не заметил, как старику медленно возвращается жизнь. Осадчий появился в прихожей в тот момент, когда хозяин квартиры, отталкиваясь ладонями от пола, дополз до телефона, стоявшего на низкой галошнице, и поднял трубку. Осадчий бросил уже собранные сумки, сделал пару шагов вперед, вытащив гирю на шнурке. «Ты еще не угомонился, сволочь?» – прошептал он. Сидя на полу, старик смотрел на него снизу вверх белыми от страха глазам. Гиря описала в воздухе короткую дугу. Металл пробил височную кость. Брызги крови растеклись по овальному зеркалу. Старик вскрикнул, телефонный аппарат грохнулся на пол. Осадчий занес руку для нового удара, но остановился. Человека дважды не убивают. Подхватив сумки, переступил через тело, запер за собой дверь, лифтом спустился вниз. И столкнулся с молодой парочкой, заходившей в подъезд.