Фамильная честь Вустеров
Шрифт:
Она притянула эту шавку Бартоломью к ноге и заструилась к дому. Перед тем как скрыться за дверью, метнула в меня через плечо многозначительный взгляд, который пронзил меня будто ножом.
Я бессильно опустился на ограду. Не знаю, сколько я так просидел в тупом оцепенении, уткнувшись головой в колени, но, надо полагать, долго. Крылатые ночные твари то и дело ударялись об меня, но я их даже не замечал. Вдруг рядом раздался голос, и только тут я вынырнул из небытия.
–
Наверное, даже диктаторы в редкие минуты проявляют дружелюбие – например, в обществе своих прихлебателей, когда выпивают с ними, задрав ноги на стол, но с Родериком Сподом было изначально ясно, что, если в его душе и есть что-то доброе, проявлять эти качества он не намерен. Тон резкий, грубый, ни намека на добродушие.
– На пару слов, Вустер.
– Да?
– Я беседовал с сэром Уоткином Бассетом, и он рассказал мне историю с коровой от начала и до конца.
– Да?
– Так что нам известно, зачем вы здесь.
– Да?
– Перестаньте "дакать", жалкая вы козявка, и слушайте, что буду говорить я.
Знаю, многих возмутил бы его тон. Я и сам возмутился. Но всем известно: кто-то мгновенно дает отпор, когда его назовут жалкой козявкой, у другого реакция не такая быстрая.
– Да, да, да, – пролаял этот гад, провалиться бы ему в тартарары, – мы совершенно точно знаем, зачем вы явились сюда. Вас послал ваш дядюшка с заданием украсть для него корову. Не пытайтесь отрицать – бесполезно. Сегодня я застал вас на месте преступления: вы держали корову в руках. А теперь нам стало известно, что к тому же приезжает ваша тетка. Стая стервятников слетается. Ха!
Он помолчал, потом снова изрек: "Стая стервятников слетается", – будто это было невесть как остроумно. Я лично ничего остроумного в его словах не нашел.
– Хотите знать, Вустер, зачем я пришел к вам? Скажу: за вами следят, за каждым вашим шагом. И если вы попытаетесь украсть корову и вас поймают – сядете в тюрьму как миленький, уж вы мне поверьте. Не надейтесь, что сэр Уоткин побоится скандала. Он выполнит свой долг и как гражданин, и как мировой судья.
Спод положил мне на плечо руку – в жизни не испытывал ничего противнее. Не говоря уж о символичности жеста, как выразился бы Дживс, он так больно стиснул плечо, как будто лошадь укусила.
– Вы опять изволили сказать "да"? – спросил он.
– Нет, нет, – заверил его я.
– Очень хорошо. Уверен, вы сейчас думаете: "Никто меня не поймает". Воображаете, будто вдвоем с вашей драгоценнейшей тетушкой перехитрите всех и украдете-таки корову. И не мечтайте, Вустер. Если вещь пропадет, как бы искусно вы с вашей сообщницей ни заметали следы, я ее непременно найду и превращу вас в отбивную. Именно в отбивную, – повторил он с наслаждением, будто дегустировал марочное вино. – Уяснили?
– Вполне.
– Уверены, что все правильно поняли?
– Вне всякого сомнения.
– Великолепно.
На веранде появилась тень, и куда девался хамский тон Спода, он заворковал с тошнотворной сердечностью:
– Дивный вечер, правда? Необыкновенно тепло для середины сентября. Ну, не буду больше отнимать у вас время. Вы, вероятно, пойдете переодеваться к ужину. Всего лишь черный галстук. Мы здесь не слишком чопорны. Да?
Вопрос был обращен к приблизившейся тени. Услышав знакомое покашливание, я сразу понял, кто это.
– Я хотел поговорить с мистером Вустером, сэр. Я к нему по поручению миссис Траверс. Миссис Траверс шлет свои наилучшие пожелания и просит передать вам, что она сейчас в голубой гостиной и будет рада видеть вас, если вы сочтете возможным поспешить к ней туда. Она желала бы обсудить с вами нечто важное. Спод фыркнул в темноте.
– Стало быть, миссис Траверс уже прибыла?
– Да, сэр.
– И желает обсудить с мистером Вустером нечто важное.
– Да, сэр.
– Ха! – издал Спод и удалился с резким, отрывистым смехом. Я встал.
– Дживс, – сказал я, – вы должны выслушать меня и дать совет. Интрига запутывается.
Глава 5
Я надел рубашку и трусы до колен.
– Ну как, Дживс, – спросил я, – что посоветуете?
Пока мы шли к дому, я посвятил его в перипетии последних событий, потом оставил его размышлять над ними в поисках выхода и быстро принял ванну. Теперь я с надеждой глядел на Дживса, как тюлень, ожидающий, что ему кинут кусок рыбы.
– Придумали что-нибудь?
– Увы, сэр, пока нет.
– Вообще ничего?
– Боюсь, что так, сэр.
Я издал жалобный стон и стал натягивать брюки. Этот блестящий ум мгновенно находит идеальное решение для сложнейших головоломок, я так к этому привык, что и представить себе не мог возможной неудачи, особенно в нынешних обстоятельствах. Удар оказался слишком болезненным, и, когда я надевал носки, у меня дрожали руки. Было странное ощущение, будто я весь окоченел, и ход мыслей, и движения тела замедлились; казалось, кто-то положил мои мозги, а заодно с мозгами и меня, в холодильник и забыл там на несколько дней.