Фан-клуб
Шрифт:
— Только смотри, чтобы она не была без сознания слишком долго. Насколько сильно действует это средство, кстати?
— Это зависит от индивидуальности, — пояснил Бруннер. — Лучше дай мне сесть поудобнее. Я сейчас разговариваю с нашим водителем. Дам вам знать, когда буду готов к введению лекарства. Вы тогда замедлите движение и избегайте толчков. Сейчас я использую свой носовой платок в качестве жгута — помогите мне закатать повыше ее рукав. Хорошо. Теперь позвольте мне достать необходимые вещи из этой сумки.
Наступила пауза.
Через несколько секунд Бруннер продолжил рассказ о своих действиях, подобно профессору хирургии, растолковывающему студентам подробности операции во время ее демонстрирования.
— Мы введем ей четыре грана натриевого люминала внутривенно. Это большая, но безвредная доза. И так, беру две пластиковые ампулы по два грана — это и составит требуемую дозу в четыре грана, наполняю шприц… Подайте мне тот маленький пакетик в стерильной бумаге, там внутри находится игла. Спасибо… Все в порядке, водитель, я готов ввести лекарство.
Мгновенно Мэлон направил грузовик в другой ряд, с маленькой скоростью движения, и позволил стрелке спидометра опуститься до пятидесяти миль в час.
— Вот и все, вот и порядок, все сделано, — сказал Бруннер.
— Ты заметил, как она моргнула? — спросил его Йост.
— Да, но так и не открыла глаза, — ответил Бруннер. — Вы знаете… — его голос затих, но потом зазвучал снова. — Я только что, перечитывая свои инструкции, просмотрел одну вещь. Для того чтобы люминал натрия начал действовать, должно пройти от пятнадцати до двадцати минут. Боюсь, что она очнется прежде, чем это произойдет.
— Ладно, дайте ей еще раз понюхать хлороформ, немного, чтобы она была спокойней, пока не станет действовать люминал натрия, — предложил Мэлон.
— Неплохая идея, — одобрил Бруннер.
— Боже, ведь он воняет, — пожаловался Йост.
— Но это необходимо сделать, — возразил ему Бруннер. — Очень хорошо, я дам ей понюхать хлороформ во второй раз. Думаю, что теперь нам не стоит беспокоиться о ней. Чтобы вы не тревожились на эту тему, сообщаю, что у нас есть еще две ампулы с люминалом натрия и дополнительная новая игла. Для того, чтобы через две недели возвратить ее домой в бессознательном состоянии.
— Меня не интересует, когда мы ее отпустим, — проворчал Шивли. — Меня больше занимает то, что мы имеем сейчас. — Он продолжал смотреть в глубь грузовика. — Говорю вам, взгляните на нее прямо сейчас — я уже возбужден до предела. Поглядите на этот наряд. Эта юбка ниже ее роскошной задницы не больше, чем на шесть-восемь дюймов. Должно быть, ей нравится показывать ее. Эй, Гови, знаешь ли, давай поменяемся местами. Хочу немного посидеть сзади. Мне хочется поднять ее маленькую юбочку и самому рассмотреть вблизи наиболее знаменитую часть ее тела. Что ты на это скажешь, Гови?
Мэлон с гневом отвернулся от руля.
— Прекрати это, сейчас же прекрати говорить на эти темы, Кайл! Никто не может даже дотронуться до нее, пока она на это не согласится. Мы все договаривались о таком отношении к этому вопросу. Это решение получило единодушное одобрение.
— Забудь про это, — сказал Шивли. — Это соглашение мы сделали, когда она была только мечтой. Теперь она — живая задница, и мы добыли ее. Я считаю, что теперь игра должна идти по новым правилам.
— Никоим образом, ничто не должно измениться, черт возьми! — вспылил Мэлон. — Это все та же игра, те же правила. И ты не смеешь даже пройти мимо нее, если она без сознания или беспомощна, даже когда она очнется, — до тех пор, пока она не предложит тебе сама.
— Вы слыхали такое, парни? — Шивли обратился с вопросом назад. — У нас появился коп по охране порядка и законности! Вы что, собираетесь слушать его, что можно делать, а что нельзя?
— Я никому не говорю, что ему делать, — ответил Мэлон. — Просто напоминаю вам, что мы определили правила и согласились соблюдать их.
Шивли с жалостью покачал головой.
— Адам Мэлон, ты несчастный, жалкий идиот.
Голова Лео Бруннера вдруг просунулась между двумя передними сиденьями.
— Вы оба, почему бы вам не прекратить эту бессмысленную перепалку? И перестаньте громко называть друг друга вслух по имени. Если вы поступаете так сейчас, возможно, вы совсем выйдете из себя, когда она очнется. — Он коснулся плеча Мэлона. — Конечно, Адам, мы намерены соблюдать правила. Вы знаете, что наш друг тоже будет им подчиняться.
Шивли закурил новую сигарету и замкнулся в угрюмом молчании.
Сидя за рулем, Мэлон следил за дорогой, стараясь не пропустить нужный съезд с автострады. Доехал до него и свернул на дорогу, которая должна была привести их к бульвару Ван-Бюрен и в округ Риверсайд, а оттуда — прямо в городок Арлингтон. Пока его глаза следили за новой дорогой, ум сосредоточился на компаньоне, сидевшем рядом. Шивли дьявольски раздражал его. Техасец был единственным инородным элементом в этот день, который без него мог бы оказаться превосходным.
Напрасно Мэлон старался убедить себя, что Шивли не такой плохой, каким представляется. Как бы то ни было, Шивли первым поверил в реальность проекта Адама и первым присоединился к нему. Никто из них не приложил столько усилий для воплощения проекта в жизнь, сколько сделал для этого Шивли. Главная трудность при общении с ним вытекала из его характера и социального положения. А они определялись его агрессивностью, возможно происходящей из его далеко не привилегированного прошлого. Он был неграмотен и необразован (в формальном смысле), хотя проницателен и умен. Это было существо с хорошими руками и сильным характером, но поступки его часто диктовались только импульсами природы. Его вульгарность в отношении секса и женщины, без сомнения, происходила из его склонности к эксгибиционизму, к стараниям привлечь внимание к своей особе. Его навязчивая идея о собственной сексуальной удали, сверхупрощенное отношение к сексу, скорей всего, отражали глубоко запрятанную неуверенность в себе.