Фан-клуб
Шрифт:
— Ты имеешь в виду, как большинство людей делают это в большинстве случаев?
— Конечно. Небольшая ласка, чтобы подогреть ее и себя. У нее прекрасные сиськи, самые большие молочные железы в мире, вполне достаточные, чтобы возбудиться, и дыра, которая тебя просто засасывает, как будто бы ты был там всегда. А как только ты там, ну, как я и сказал, все просто: я сверху, она на спине. Никаких проблем.
— На что она похожа? — поинтересовался Бруннер. — Я имею…
— Я знаю, что ты имеешь в виду, — перебил Йост. — То ли она,
Бруннер слегка отшатнулся.
— О, нет, я не думал об этом. Я только хотел…
— Что же, мог бы об этом и подумать. Она там, не спит, ожидая одного из вас. Не будь дураком, отказываясь от этого. В этом нет ничего ненормального. Ты хочешь знать, как оно выглядит, Лео? Самое известное тело в мире? Просто пройди за угол и посмотри сам.
Бросив взгляд на Мэлона, Бруннер попытался объясниться.
— Нет, нет, поверь мне. Я об этом не думал, Говард. Я просто подумал… ну, я никогда не видел такого знаменитого человека вблизи и чтобы он был практически раздет. — Он поколебался. — Я подумал, что самое большое, что бы я сделал… ну, может быть заглянул бы одним глазком, чтобы посмотреть на нее, и ничего больше. Может, объяснил бы ей, что ей не следует больше беспокоиться, по крайней мере насчет Адама и меня. Довел бы до нее ту мысль, что мы не имеем намерения вредить ей.
Йост кивнул:
— Делай что хочешь. Я отправляюсь на боковую. Завтра будет день, и это должен быть день что надо. Гуд бай вам обоим.
Когда Йост ушел, Бруннер остался стоять в некоторой неуверенности.
Громко сглотнув, он взглянул на опечаленного и задумчивого Мэлона.
Бруннер прочистил горло:
— Я… я просто хотел пожелать ей спокойной ночи.
Мэлон не поднял головы.
Трясущимися руками Бруннер скромно подтянул шорты и на цыпочках вышел в коридор.
Она рассматривала балки на потолке.
Из-за шока она была неспособна мыслить рационально. Ее существо превратилось в сосуд, доверху наполненный ядом. Животное, растение, минерал — она не чувствовала себя никем и ничем.
Прошло долгое время, пока она осознала, что в ее каморке присутствует еще кто-то. Прищурив глаза, она сфокусировала их на спинке кровати за буграми ее обнаженных грудей. В нескольких футах перед закрытой изнутри дверью стояла затуманенная фигура слизняка-альбиноса, одетого как человек; просто стояла, в очках и шортах, глядя на нее так, как будто бы никогда раньше не видела существа женского пола.
С усилием она вспомнила, кто это.
Скромняга. Грязный Старик. Сам Г. С. лично.
Неодобрительно окинув его взглядом, она снова стала смотреть в потолок. Но она знала, что он приближается, приближается на своих ножках с варикозными венами.
Он возник на расстоянии вытянутой руки от нее.
— Я… я пришел только потому, что хотел сказать, мисс Филдс, — он заикался, — что мы не все одинаковые и кое-кто из нас никогда не собирался наносить вам какой-либо вред.
— Спасибо и на том, — горько ответила она.
— Мы… просто хотели познакомиться с вами.
— Да, познакомиться — перед тем как устроить групповое изнасилование. Вы настоящие джентльмены. Ладно, вы со мной познакомились. Теперь проваливай, придурок.
Ответа не последовало. Удивившись этому, она взглянула на него. То, что она увидела, сказало ей все, что она хотела знать. Если она и ожидала какого-то приличия или симпатии от этого придурка, она могла об этом забыть.
Он таращился на ее тело, выпучив глаза и облизывая губы, его тощая, как из папье-маше, фигурка тряслась. С упавшим сердцем она поняла, почему он вдруг замолчал.
Она лежала практически голой, готовой для всех намерений и целей.
Ее последний посетитель не побеспокоился о том, чтобы прикрыть ее. Ее груди и половые органы были на виду у Скромняги. Это было низко и подло, и бессильная ненависть к этим людям заполнила все ее существо.
— Ты слышал меня, — с усталым отчаянием повторила она. — Исчезни. Ты достаточно насмотрелся. Здесь нет ничего такого, чего бы ты не видел раньше, так что выметайся.
Он дышал как астматик.
— Я… я никогда не видел такой красоты. Я никогда не видел ничего подобного. Я не знаю… я не знаю…
Ее внимание привлекли его синие шорты, под которыми, казалось, носилась мышь.
Ей снова стало плохо. Старый сукин сын, казалось, начал расклеиваться. Он задыхался, в самом деле задыхался.
— Я ничего не могу с собой поделать. Простите меня. Я должен к вам прикоснуться.
Он опустился на колени на кровать у ее ног. Он полз к ней подобно какому-то бедолаге, потерявшемуся в пустыне и свихнувшемуся от жажды.
Инстинктивно она поняла, что если затеять драку, этот тип может прийти в себя и забыть о возможности взять ее силой.
— Просто позвольте мне увидеть, прикоснуться… — бормотал он.
Она сердито лягнула его, попав между плечом и шеей. Очки у него слетели, он свалился на ее другую ногу, издав вопль боли. Его руки потянулись к шее, и она приложила босую свободную ногу к его лицу, намереваясь оттолкнуть. Нога скользнула мимо его щеки, и его шея оказалась зажатой между ее икр. Собрав все оставшиеся силы, она крепко сжала ноги, стараясь придушить его и заставить отступить.