Фанфик Не имея звезды

Дрой

Глава 44

6 декабря 1994г Англия, Хогвартс, Арена.

Герберт, немного понаблюдав на то как голодная лава пожирает небольшие булыжники, плавно стекая под откос, резко выдохнул и выпрыгнул прямо на площадку. Сердце его бешенно колотилось в груди, руки чуть подрагивали, а по спине катился пот. Но это был вовсе не страх. Это было лишь нетерпение. Вот уже месяц Геб мерз под ненавистным им зимнем небом Англии. Вот уже месяц он изнывал от скуки и хандры, но сегодня, сегодня все вдруг поменялось.

Вновь над его несуществующем кораблём поднят флаг, вновь рука держит шпагу, и пусть вместо неё лишь палочка, но, будьте уверена, разит она так же быстро, опасно и без промаха. Пиратская усмешка украсила уста Ланса, придавая его лицу некоторую завершенность. Распахнутая жилетка развевалась на ветру действительно напоминая собой знаменитый флаг. Страха не было.

Проныра поднял взгляд, скрывая глаза полой шляпы, и, наверно, должен был обомлеть, но он лишь еще больше зажегся желанием скорой схватки. Перед ним был дракон. Он был по меньшей мере огромен. Толстое туловище в семь, нет, в десять обхватов! Морда размером с фордик Мистера, а клыки как острые пики, сверкали своей желтизной в лучах холодного солнца. Лапы столь мощные, что лишь один взгляд на них должен был вызывать отчаянную панику и первобытный страх. Длинна же извивающегося тела равнялась длине двух тысячелетних Василисков.

Проныра занес палочку и принялся ждать. Он должен был ответить на выпад молниеносно и со всей силой и полной отдачей. Только так он мог победить сильнейшего противника, с которым когда-либо сталкивался. Но удара все не было. Дракон, зависнув над камнями, извиваясь телом так, словно он был ужом, плывущем по водной глади, неотрывно смотрел на Герберта.

Его длинные усы, подобные боевым кнутам, лоснились и трепыхались, но это вовсе не выказывало агрессии. Дракон был спокоен. Герберт хорошо разбирался в повадках Ленточных Драконов, в конце концов он был вынужден досконально изучить их, перед тем как создавать уменьшенную копию и заточать её в стихию огня. И сейчас волшебник знал — дракон чего-то ждет.

Проныра не слышал толпы, не слышал Бэгмена, не слышал ровным счетом ничего — купол надежно укрывал его и его противника. Все, что слышал Ланс — лишь стук его сердца, разбуженным вулканом клокочущем в груди. Все, что он ощущал, это как крепко ладонь сжимает палочку, искрящуюся алыми искрами. Вишневая подруга Проныра тоже желала поскорее окунуться в пожар схватки. И все же — что-то было не так.

Ланс опустил палочку и в тот же миг дракон, скованный цепями, опустился на землю. Его мощные, огромные лапы, легко и даже небрежно коснулись камня, его гигантское туловище вальяжно облепило горячие, раскаленные валуны. Широко распахнулись глаза, радужки которых были необычайно похожи на зенитное летнее солнце. Один взгляд этого олицетворения удачи согревал Ланса и смывал с него цепкую хватку зимы — проходила тоска, исчезла хандра, вновь по венам заструился пожар, разбивая сковывающий кровь лед. В этот миг, несмотря ни на что, на Арене расцвело лето. Самая его жаркая, страстная и пылкая пора.

Проныра без страха, без сомнений, без каких-либо колебаний зашагал к дракону. Волшебник ступал твердо. Лоб его был сухим, руки не качались и не терялись, не дрожали колени и не изгибалась дугой спина. Складывалось впечатление, что Проныра идет не навстречу монстру из древних легенд, а к своему старому знакомому, которого не видел уже очень давно.

— Здравствуй, — улыбнулся Ланс.

Он протянул руку и приложил её к чешуе дракона. Говорят, одной этой чешуйкой можно рассечь алмаз и даже самый опытный ювелир не найдет ни одной царапины на линии среза. Говорят, чешуйки настолько горячие, что лишь одной можно вскипятить небольшой пруд. Говорят, если дотронуться до живого дракона, то вмиг обернешься пылающим факелом. Много чего говорят...

Ланс стоял напротив древнего зверя и спокойно гладил его, а тут жмурился от наслаждения, походя на кота, изголодавшегося по ласкам. А сам Проныра чувствовал пламя. Это был яростный пожар, агония стихии, безумство голодного демона, и все это отдавал ему дракон. Пламя лилось через руку Ланса, растекаясь по его жилам, затопляя вены, разгоняя сердце.

Если бы кто-то, хоть кто-нибудь, сейчас смотрел не на клыки дракона, замирая от страха, не в силах даже связно думать и чувствовать, если бы хоть кто-нибудь не обливался вонючим страховым потом, то они бы сейчас увидели нечто иное, неподвластное их разуму. Увидели бы как прекрасное лицо Герберта приобретает звериные черты, черта опасного хищника, из породы кошачьих. Увидели бы как его из без того тугие, натруженные мышцы, скручиваются жесткими узлами и бугрятся подобно валунам, оставленным Ледником, ушедшим в прошлое. Увидели бы как в черных, смоляных волосах, вдруг появляются кроваво-красные нити. Увидели бы как ногти на руках начинает оборачиваться опасными когтями, готовыми терзать и рвать врагов и недругов. Но никто этого не видел. Лишь один человек, стоявший в тени, наблюдал за этим. И в его левом, живом глазу, плескалось так много чувств. Гордость, отчаяние, ностальгия и неподдельная ярость.

Ланс сделал шаг назад и мигом все исчезло. Пропали красные нити, сдулись узлы мышц, втянулись когти, а лицо вновь напоминало собой лик падшего ангела. Остался лишь пожар, струящийся по телу, пожар — не оставляющий ни шанса для стервы-зимы, которая испуганно сжалась при взгляде на светящегося невидимым пламенем юношу.

Проныра заглянул в глаза дракона. Он окунулся в такую глубь, что потерял нить реальности, он растворился в этом летнем солнце, затерялся среди лепестков огня и ярости древнего монстра. И Проныра узнал. Узнал, чего ждал дракон.

— Да, я понимаю, — кивнул юноша.

На лицо его вновь наползла пиратская усмешка, сердце вновь забилось в предвкушении драки, рука вновь сжимала палочку. Дракон же взмыл, треща цепями. Оскалилась его пасть, усы заходили кнутами и острой сталью сверкали когти на исполинских лапах.

Ланс взмахнул палочкой и с неё сорвались сотни огненных лепестков. Они, танцуя, медленно опускались. Но вовсе не на чешую дракона, нет-нет, они устремились к цепям, чьи звенья были размером с баскетбольный мяч. Через мгновение раздался страшный взрыв и в сторону полетели капли расплавленного метала.

Дракон заревел, заставляя стены Арена идти трещинами, а купол треснуть в вышине. Он был свободен. Если бы Ланс мог слышать, что происходит снаружи, то узнал бы что срочно вызывают отряда Авроров и Укротителей Драконов. Как дрожит воздух, сотрясаясь от панических выкриков. Но он этого не слышал. Да и не хотел слышать, потому что знал то, чего не знали другие — дракон не собирался улетать. Не собирался он и изливать свою ярость на зрителей. Древней зверь желал лишь того, что и Ланс.

Герберт, заглянув в глаза монстра, понял одно — зверь жаждал битвы. Но не той, которую ему предлагали волшебники. Битву с каким-то мелким зверенышем, у которого даже нет клыков и который пахнет обезьяной, битву, когда окован цепями, битву, когда на горле ошейник, сдерживающий пламя, нет, дракон желал настоящий схватки с достойным противником.

Он так страстно жаждал её, что ему даже было плевать на золото, уложенное аккуратной горкой. Он даже не знал, что это было лепреконское золото, но ему было плевать. И Герберт знал почему. Сегодня для этого монстра наступал тот самый день. День, когда он на пике своих сил.

Уже никогда он не будет сильнее, чем сегодня, уже никогда его клыки не будут так опасны и крепки, уже никогда его когти не будут так остры и быстры, уже никогда его пламя не будет так свирепо и горячо. Завтра древний монстр начнет стареть. Но сегодня — сегодня он был настоящим Огнедышащем Монстром и все, чего хотел этот монстр, это сразиться, полностью отдавшись во власть духов битвы.