Фанфик Не имея звезды

Дрой

Вечер бы прошел во вполне себе сентиментальном и лиричном ракурсе, если бы не появление на горизонте Дружины почти в полном составе из двадцати старшекурсников Слизеринцев. Толпа стояла на четвертом этаже, куда и спустился Герберт. Стоило тому оглянуться, как лестницы мигом испарились, «разбежавшись» по другим этажам.

Что ж, все оказалось куда как более «человечнее» и прозаичнее, чем казалось пару мгновений назад. Лестницы попросту заманили парня в ловушку, а вовсе не испытывали сентиментальный наплыв при скором расставании. Наверно Герберт должен был разразиться гневной, проникновенной тирадой, но ему было плевать — он никогда не боялся и не бегал от драк.

— Так-так, — вперед выступил Драко Малфой, предводитель всей этой котлы будущих аристократов. — Кажется какая-то грязнокровка забыла свое место.

Герберт молча стоял, скрестив руки на груди и с презрением смотрел на кучку «храбрецов» решивших наброситься на него в нечестной драке — двадцать против одного. Нечестной, потому как даже дураку понятно, что численный перевес был на стороне сухопутного пирата Геба-Проныры.

— Сперва ты, отребье, позоришь нашу школу своими плясульками на крыше башни, а теперь еще и ночью разгуливаешь?

Ланс мог бы прочитать лекцию о логическом несоответствии масштабов перечисленных преступлений и расстановки акцентов, но решил сохранять молчание.

— Мы — Дружина, прояви уважение! — рявкнула Дафна Гринграсс, имевшая на Геба неизмеримо огромный зуб.

— И что с того? — подал наконец голос Проныра. — Мне теперь кричать Слава Дружине, Героям сала... в смысле — слава? Еще чего — нашли дурака. Делайте что хотите.

Герберт сделал шаг вперед и тут же Гринграсс вышла вперед и наставила на него палочку. Остальные хоть и обнажили оружие, но уткнули его в пол. Что ж, видимо слизеринцы все же не были полностью лишены понятия чести и достоинства и все же не собирались наваливаться на ненавистного поднополчанина всем скопом.

— Сперва я тебя заколдую, червяк, — шипела Дафна. — А потом сдам профессор Амбридж. Она уже скоро пролоббирует разрешение на применение телесных наказаний к старшекурсникам.

— Пока Дамблдор директор — такого не будет.

И, по молчанию студентов, Герберт понял, что Великому Светлому недолго занимать овальный кабинет в своей башне. Что ж, теперь хотя бы понятно откуда взялось это ощущение скоро расставания. Герберт не питал иллюзий и понимал, что в нынешней ситуации без протекции Дамбдлдора он не протянет в школе и два. Поставив рекорд по абсолютно безупречной учебе, Геб решил поставить рекорд и по абсолютно ужасной учебе. Вот уже полгода он не получал отметок выше, чем «Т». У парня попросту не было времени и желания на учебу, когда музыка так и рвется из сердца на бумагу. И ведь каждую композицию нужно было отшлифовать до блеска. А, пусть и непередаваемо интересное, это трудное, монотонное, и длительное занятие.

— Сдавайте кому хотите, — отмахнулся Герберт и сделал еще один шаг.

Рядом с ногой ударилось мерзостное темномагическое заклятие, сорвавшееся с палочки Гринграсс. Нет, ну что за вопиющая пошлость, слизеринец сражающийся темной магией это так обыденно и скучно. Нет чтобы фантазию прибавить, расширить арсенал до чар, заклятий, трансфигурации, просто какими-нибудь интересными финтами пользоваться, так нет, надо по проторенной дорожке идти. Именно это больше всего раздражало Ланса в темной магии — слишком просто, чтобы уважать или заострять внимание. Никакого шарма и обаяния в том, чтобы выучить мерзостное проклятье и пойти крушить им малолеток-сокурсников.

— Это же было Срепендент, да? — спросил Ланс. — Очень топорное исполнение. Силы у вас, милочка, много, а вот техника плохая.

Бледность дафны исчезла, а на смену её пришла краснота, от затопившей девушку ярости. Она так долго ждала возможности омотстить Лансу, а он, вместо того чтобы обнажить палочку, стоит и потешается.

— Сразись со мной! — разве что не отчаянно крикнула Гринграсс.

— Вы мне не ровня, чтобы с вами сражаться.

Слизеринцы закипели, а Гринграсс сверкнула глазами и выпустила кислотное облако, способное растворить даже алмаз. Серьезная темная магия, которой не обучают в школе, и описание которой сложно найти даже в Запретной Секции (найти-то можно, но мадам Пинс сразу узнает о человеке, который взял книгу с описанием). Видимо обучали дома.

Обо всем этом Ланс думал, пока с легкостью весеннего ветерка проскользнул между Дафной и облако, а потом и между дружинниками, всего за мгновение преодолев много футовое расстояние и оказавшись за спинами противников.

Герберт мог в этот момент сделать с неготовыми к такому слизеринцами все что угодно — мог покалечить, проклясть, подшутить, сжечь, но Герберт не сделал ровным счетом ничего. Эти дети действительно не были ему ровней.

Всю свою сознательную магическую жизнь, а именно — почти пять лет, Проныра потратил на нечеловеческие, убойные тренировки. Он десятки раз рисковал жизнью, проливал галлоны крови, и тонны пота, рвал связки, мышцы и жопу, чтобы в короткие сроки (всего-то те самые пять лет) обрести силу, сопоставимую с мощью второго, после Лорда, Темного Мага в стране. Герберт прошел такие испытания, преодолел такие преграды, сломал все переделы и сокрушил все препятствия на его пути не для того, чтобы избивать младенцев. В этом мире жил лишь один человек, с которым Герберт хотел сразиться — остальные его не интересовали.

Именно поэтому, не говоря ни слова, Герберт побрел дальше по коридору, стремясь впитать в себя атмосферу замка и забыть неприятный инцидент.

За спиной стояли ошеломленные слизеринцы. Они увидели лишь красную вспышку, ощутили только дуновение ветра, но у каждого сложилось такое ощущение, будто рядом с ним прошелестело яростное пламя, готовое пожрать и развеять прахом быстрее, чем сердце отмерит всего один удар.

Дафна так и не смогла опустить палочку — руки её дрожали от страха, а по лбу катились градины пота, но она все еще держала руку. Нет, вовсе не из-за отчаянной храбрости, присущей львиному факультету, а просто потому, что из-за первобытного ужаса, в стальные тиски зажавшего сердце Гринграсс, она не могла пошевелить даже пальцем — все её тело застыло, подобно мертвому, каменному изваянию. Тоже самое ощущали и остальные Дружинники. В первые в жизни эта кучка простых людей столкнулась с тем, что остальные называют чудовищами и монстрами.

17 февраля 1996г Англия, Хогвартс

Герберт стоял в очереди на собеседование по профессиональному ориентирование, или как там называется та фигня, когда мудрые взрослые говорят кем тебе быть, а кем не быть по жизни. Обычно это мероприятие проводится совместно с директором, но де-юре пусть Дамблдор и сидел в кресле, а Долорес, благодаря сотне декретов, обладала более широкими полномочиями. Так что пятый курс столпился в подземельях, чтобы провести беседу со Снейпом и Амбридж. На прошлой неделе такой же диалог состоялся у грифов, а Лансу потом пришлось пару дней удерживать Изабель от смертоубийства — настолько сильно латинос вызверилась на Долорес.

Дело в том, что да-Силва хотела стать модельером, а Амбридж мало того, что заявила что это занятие маглов, недостойное волшебников, так еще и запретила на следующий год отказываться от всех дополнительных предметов, заявив что у девушки будущее в разрушителях заклинаний. Бель еле-еле сдержалась, чтобы не высказать все, что она думает по этому поводу. Ведь, о Мерлин, девушка даже эскизы на беседу принесла, а Долорес развеяла их одним взмахом палочки даже не взглянув. Самое обидное, что возмущенная таким поведением МакГонагалл не посмела ни слова сказать поперек. Благо у эскизов имелись копии, но все же обида с немыслимой силой душила смуглую леди.