Фанки-идеи. Создание инноваций вне зоны комфорта

Рен Альф

И определенных утверждений о креативности — тоже. Мотивацией для написания этой книги послужил ужас, испытанный в связи с тем, что понятие, которое я так люблю, было приручено и превращено во что-то приличное, а потому — мертвое. Если обратиться к биографиям великих средневековых еретиков, например, Джироламо Савонаролы (1452–1498) или Фра Дольчино (1250–1307), можно увидеть, что их отличает не скепсис, а истинная вера. Не принимая упрощенную, ублюдочную версию веры, они были готовы умереть за свои радикальные убеждения. Будучи намного слабее духом, чем мои кумиры, я тем не менее аналогично отношусь к креативности, правда, не готов погибнуть за свою веру.

Но несмотря на это, я глубоко убежден, что радикальный потенциал креативности

размыт, потому что армии консультантов и мотивационных лекторов превратили ее в ряд дешевых трюков и дымовых завес. Именно поэтому я хочу возвысить голос в защиту креативности куда более радикальной, чем просто «порождение идей и более свободное мышление».

Можно ли отучиться от хороших манер?

Креативность не всегда забавна, не всегда мила, и не всегда следует принимать ее без критики. Если бы она была такой безобидной, она бы лишилась своего могущества. То же справедливо и в отношении еретиков. Отрицательная реакция на них — это нормально, точно так же, как нормально испытывать некий дискомфорт перед лицом настоящей креативности. Настоящая креативность не безобидна и не мила — это сила, заставляющая нас считать самих себя и собственное мышление ограниченными и неполными. Это неприятно, недружелюбно, неуютно — но именно таковы признаки настоящих перемен. Я прекрасно понимаю тех, у кого настоящая креативность вызывает чувство дискомфорта.

Но все же такой страх таит в себе существенную угрозу. Считая креативность и инновации тем, что можно одомашнить и превратить в питомца корпораций, вы не только кастрируете собственный потенциал для создания нового, но и саботируете усилия еретиков, окружающих вас. Мой хороший друг, исполнительный директор-новатор Клаудия Сурага, при обсуждении этой книги заметила, что было бы интересно получить уроки инновационного мышления у тех, кто никогда не участвовал в таких дискуссиях — у преступников, безумцев, людей с нетрадиционной сексуальной ориентацией, священников и так далее. И хотя книга вряд ли будет соответствовать ее ожиданиям, она, по сути, подтвердила мои мысли. А все потому, что она является олицетворением современных еретиков, человеком, не готовым принимать все на веру. Раньше ее бы, скорее всего, отправили в дом для умалишенных или сожгли бы на костре.

Вопрос, дорогой читатель, вот в чем: есть ли рядом с вами такие люди, как Клаудия? Моим хорошим другом ее делает нежелание слепо соглашаться с тем, что я говорю, или льстить мне, убеждая, что написанное мной в последнее время — лучшее мое творение. Она еретик среди еретиков, версия демона, стоящего за плечом каждого творца и все время шепчущего: «Memento mori!» — «Помни о смерти!» Задавать вопросы легко, а вот воспринимать их всерьез — трудно.

Для вас, читатели, рискованным, но важным заданием станет серьезное восприятие написанного мной, при этом необходимо сохранить способность при необходимости игнорировать мои слова. Креативность парадоксальна, эту энергию нельзя окончательно объяснить или укротить, она постоянно нарушает свои собственные границы. Я хочу, чтобы из моей книги вы уяснили вот что: если креативность — это нарушение того, что мы считаем нормальным, не вытекает ли из этого необходимость нарушать представления о самой креативности? Еретическая креативность не закончена, не высечена в камне, не определена.

Нет, она — трубный глас, радость от осознания того, что вы заблуждались. Креативность не позволит объяснить или связать себя, это страсть и желание, стремление двигаться за пределы того, что кажется возможным.

Поджарьте их! Поджарьте хорошенько!

Сейчас, когда я пишу эти строки, по телевизору идет передача для детей. В

передаче ведущий спрашивает, почему кое-что, приличное для мальчиков — запах пота, волосы на теле, испускание газов и рассказывание грязных историй, — неприемлемо для девочек? и мне кажется, будто я слышу, как креативность сжимается и умирает в тот момент, когда мы определяем какие-то явления и понятия как недопустимые. И именно сюда можно внести настоящие изменения. Первые компании, признавшие женскую сексуальность, то, что раньше казалось запретным, заработали огромные деньги. То же справедливо и в отношении компаний в сфере развлечений, которые раздвинули границы того, что казалось допустимым развлечением. И все эти великие еретики, рискнувшие бросить вызов крупнейшим институтам своего времени, изменили мир так сильно, что мы способны понять это лишь в незначительной степени.

Так что продолжайте ругаться в церкви (любой церкви), берегите свою ересь. Продолжайте вызывать у окружающих чувство дискомфорта, ведь миру необходимо сопротивление — изменения не проходят безболезненно. Как я писал чуть раньше, именно путем нахождения точек дискомфорта можно обнаружить потенциал к изменениям. Когда Католическая церковь была в зените своей силы, за ересь сжигали заживо. В этом есть что-то величественное, удивительное. Самая крупная, сильная и богатая организация в мире полагала, что свободные мыслители настолько опасны, что их недостаточно просто убить — их надо уничтожить так, чтобы потенциальные еретики были напуганы и отказались от повторения. Какой же великолепный образ неукротимой силы разума человечество имело в их лице!

Рассуждая таким образом, мы вплотную подходим к интересному вопросу нашего времени и будущих времен. Как часто мы встречаемся с таким уровнем сопротивления? Как часто организации действительно сопротивляются новым идеям и сотрудникам-еретикам? Когда люди в корпорациях говорят о том, что новое мышление не нашло поддержки, они не имеют в виду, что его встретили с гневом и досадой. Нет, они имеют в виду, что все застыло на месте под зевки, пожимание плечами и общее безразличие. Так что давайте перевернем все с ног на голову! Может быть, не компании скучны и традиционны, а идеи? Никто не сердится, никто не закатывает глаза, никто не хочет сжечь вас на костре. Идеи еретиков и революционеров были радикальны: о масштабах их радикализма свидетельствуют огромные силы, брошенные против них, а не «поддержка», якобы выраженная им неким «комитетом».

То же справедливо и в отношении креативности в целом. Еретики, осужденные Католической церковью, как, например, мой герой Савонарола, не были заинтересованы в том, чтобы к ним относились с терпимостью — они хотели изменить мир. Они знали о последствиях своих действий и все равно были готовы драться и погибать за свои идеалы. Современный мир стал осторожным и безопасным — современные дискуссии о креативности признали этот факт и пали ниц перед консерватизмом. И потому мы говорим о терпимости, настаиваем на поддержке и понимании, представляя креативность как что-то универсальное. Настоящие еретики плюют на все это. Нам нужны люди, которые смогут потрясти основания корпоративных структур точно так же, как прежние еретики потрясли церковь — посредством прямого противостояния и нежелания встроиться в рамки и системы.

Да здравствуют еретики, те, кто не похож на других, те, кто нескромен, кто грязен, порочен и непристоен. Слава детскому, недостойному и оскорбительному. Слава всем тем, кого не пустят в гостиные приличного общества! Прямо сейчас где-то кто-то, кого вы, скорее всего, не полюбите, сидит и думает о том, что покажется вам глупым или неприятным. Этот человек наиболее важен для вас, вашей компании и всего, что вы делаете. Ведь именно у него можно найти действительно опасные идеи!