Фантастическая проза. Том 2. Младенцы Медника

Синякин Сергей Николаевич

Николай Евграфов работал в уголовном розыске пятый год и постепенно приходил к пониманию своей работы. Основывалась она на хорошей работе со свидетелями и информации, которая поступает от негласных сотрудников, которых сами работники уголовного розыска называют помощниками, а люди презрительно именуют стукачами. Но зря они так пренебрежительно относятся к этой категории людей, среди них есть в своем роде недюжинные и талантливые люди. Зачастую им приходится быть настоящими артистами, которым в подметки не годятся выступающие на сцене лицедеи. Ну чем для лицедея может обернуться провал на сцене? Метнут в него подгнивший помидор или тухлое яйцо? Это уже в самом крайнем случае. Чаще всего могут просто освистать. Негласный помощник уголовного розыска играет свою роль среди самого взыскательного

и наблюдательного зрителя из криминальной среды, который фальши не принимает и отреагировать на нее может, с легкостью сунув перо в бок провалившего свое выступление артиста. Польза от негласного сотрудника велика. По телевизору мы часто видим, как изымаются огромные ценности, захватываются крупные партии наркотиков, задерживаются сексуальные маньячки и лидеры преступных группировок. И редко кто задумывается, что своим успехам милиция обязана неприметному человечку, находящемуся рядом с преступниками и знающих их замыслы и намерения. А неприятие наше идет от прежних времен, когда благодаря доброхотам, писавшим доносы, интеллигенция нашей страны разделилась на тех, кто сидит, и тех, кого могут посадить в любое время. Причем мало кто задумывался над тем, что уже сидящих в тюрьмах посадили доносы тех, кому еще только предстояло сесть в недалеком будущем. Что и говорить, в прошедшие времена население нашей страны так рьяно боролась за чистоту и непорочность общества, что не сразу даже заметила удивительный факт: после того как посадили всех тех, кто не соответствовал образу строителя светлого будущего, в тюрьмы стали садиться те, кто способствовал аресту первых. Но к негласному аппарату уголовного розыска сказанное выше не имеет никакого отношения. Агентура уголовного розыска всегда была нацелена на выявление тех, кто и в самом деле мешает жить людям. И свою работу чаще всего они выполняли добросовестно, потому что работали сначала за страх, а потом уже в некоторой степени за совесть. Чаще всего у агента уголовного розыска были свои собственные грешки, поэтому он торопился сдать тех, чьи грехи перевешивали его собственные. К таким людям относился и Геркин. Евграфов не удивлялся, что начальник сразу понял сущность этого человека, у Нечаева и опыта было больше, и людей он знал лучше.

Но вот в то, что убийство Медника было случайным, Примус не верил. Если жулики залезли к нему в квартиру случайно и убийство было спонтанной реакцией страха перед вдруг проснувшимся хозяином, который сразу же после того как продрал глаза, становился нежелательным свидетелем, тогда кому и на кой черт понадобилось лезть в его кабинет в первой больнице и воровать истории болезней? Тут у полковника не срасталось, Примус это чувствовал шкурой.

Шифровку в Ростов он составил в то же день.

Сам отвез ее в спецотдел, где составленную бумагу проверил улыбчивый Костя Штурм. На исполнение шифровок отводилось десять дней, контроль за их исполнением осуществлялся начальниками областных управлений, поэтому можно было рассчитывать на скорый ответ.

По дороге из управления Евграфов наскоро перекусил в кафетерии с многообещающим названием «Ням-ням», где подавались пирожки с картошкой и печенкой, а запить их можно было стаканом сладкого крепкого кофе. Стоило это удовольствие около сорока рублей, и в другое время Евграфов бы в жизни не пошел в этот кафетерий, но есть уж очень хотелось, а возможность перекусить в другом месте казалась довольно проблематичной.

Перекусив, Примус решил заехать к Вике в больницу.

Была у него мысль воспользоваться девушкой для решения одной деликатной проблемы. Но для этого надо было заручиться ее согласием.

Да и, если говорить честно, соскучился он по ней немного.

К его радости Вика была на месте.

– Коленька? – казалось, обрадовалась она, круглое личико ее на мгновение просияло, однако тут же Вика подпустила ядовитую шпильку: – Вас сюда ментовские заботы привели или скулы от желания свело?

Но щечку подставила, и это уже внушало определенный оптимизм.

И чего греха таить – времени прошло чуть, а оптимизм уже нашел свое подтверждение. Стоило лишь Вике дверь на два оборота ключа закрыть.

– Викуль, поможешь? – спросил Примус, глядя, как любовница выбирает из волос шпильки и причесывается.

– А это был аванс или полная оплата? – наморщила носик Вика.

– Аванс, конечно, – сказал Примус, откровенно любуясь ее сильным точеным телом.

– Сволочь вы все-таки, товарищ милиционер, – с легким вздохом сказала Вика. – Пользуешься бедной женщиной, как заблагорассудится.

Она села на колени Евграфова, обняла его за шею. От запаха ее тела у Евграфова закружилась голова.

– Ну? – сказала Вика, касаясь губами соска его груди. – Выкладывайте ваши проблемы, гражданин мент.

Выслушала, пожала загорелыми плечами, на которых виднелись белые следы от тесемок купальника.

– И все?

– Мне-то ничего не скажут, – вздохнул Примус. – У вас тут, куда ни ткнись, повсюду врачебные тайны.

Вика, загадочно улыбаясь, смотрела ему в глаза, скользя рукой все ниже и ниже.

– Сделаем, – пообещала она. – Только машина с тебя, понял?

Остановила движение руки и легким толчком опрокинула Примуса на кушетку.

– Как там у вас командуют? – жарко шепнула она, склоняясь к лицу Николая. – Старший лейтенант Евграфов, на огневой рубеж шагом марш!

Глава пятая

А ответ пришел уже через два дня. Ждали его из Ростова, а вместо шифровки прилетел оперативник из министерства. Нечаев его знал – Рома Калгин, бывший старший оперуполномоченный уголовного розыска Читинского областного управления внутренних дел. Сергей Иванович с ним в Калуге на курсах повышения квалификации познакомился в две тысячи четвертом, поэтому особых представлений не потребовалось, как и гостиничный номер, – жена у Нечаева, устав ждать, когда мужу подпишут отпуск, уехала в Выборг к родственникам. Теперь, как она сама сообщала по телефону, наслаждалась прогулками по парку Монрепо, катанием на катере по Финскому заливу и коктейлями в ресторанчике, что располагался в «Толстой Катьке», круглой башне бывшей городской ратуши. Дети остались на вторую смену в молодежном лагере, Нечаев был один, поэтому предложил Роману пожить у него. Это было лучше, чем в гостинице, поэтому Калгин с радостью согласился.

– Что тут у вас? – поинтересовался он, когда они с Нечаевым вернулись от начальства.

– А что именно тебя интересует?

– Слушай, Сергей Иванович, – сказал Калгин. – Запрос в Ростов вы посылали?

– В Ростов посылали, – с достоинством ответил Нечаев. – А при чем тут Москва?

– А Москва всегда при чем, – сказал Калгин, и они расхохотались.

В бытность их в Калуге один из повышавших квалификацию сотрудников прославился тем, что в состоянии подпития разбил здоровенную витрину в магазине и, вызванный на ковер к начальнику школы, на вопрос: «И кто ответит за все эти безобразия?», ответил: «Москва». – «Москва-то здесь при чем?» – возопил ошарашенный начальник и получил не менее четкий ответ: «А Москва всегда при чем!» Меткий ответ стал девизом тех курсов, да и не только их. Одно время во многих управлениях бытовало выражение: «Москва ответит за все!»

– Вы направили в Ростов шифровку, в которой просили отработать двух жителей Ростова: Мачарашвили и Вахта, – сказал Роман, становясь серьезным. – Они вроде бы проходят у вас по убийству.

– Почему же вроде? – удивился Нечаев. – Именно по убийству они у нас и проходят. Как лица, совершившие эти убийства.

– Понимаешь, – сказал Калгин, – в начале этого месяца Мачарашвили и Вахт через Германию вылетели в Израиль, напали на один из роддомов и покончили с собой при весьма странных обстоятельствах. Они пытались захватить ребенка…

– Стоп, Рома, стоп, – возбужденно выкрикнул Нечаев. – А сейчас я назову тебе фамилию женщины, ребенка которой они пытались захватить. Елена Гриц, верно?

Наступило долгое молчание.

– Ну хорошо, – наконец сказал Калгин. – Кролика из шляпы ты вытащил. Можно аплодировать?

– Можно, – широко улыбаясь, сказал Нечаев. – Можно, Рома!

– А в чем прикол? – ответно улыбнулся Калгин.

Нечаев открыл дверь кабинета, увидел топчущегося у входа Гусева.

– Мне бы запросы подписать! – жалобно сказал он.