Фантастическая проза. Том 3. Поезд в один конец
Шрифт:
– Значит, я примат? – удивился Митрошка.
– Посмотри на себя, примат, – сказал Дом. – Манипуляторы втяни, развесил, как плети.
– А чего там? Оценивать прекрасное я могу, – сказал Митрошка. – Абстракции не только создаю, но и живу в них, если хочешь знать, вся математика абстрактна. А уж отличить истинное от ошибочного… Да Званцев чаще меня ошибается, а уж он-то точно примат!
– Настоящие приматы сейчас гонятся за вами, – сказал Дом. – Исконные, можно сказать, природные. Сородичи.
– Слушай, Дом, –
– А я этого не боюсь, – сказал Митрошка. – Ну подумаешь, голову открутят. У меня там все равно кроме сенсорных датчиков ничего нет. Ну открутят! А мы ее обратно прикрутим.
– А обо мне ты подумал? – укоризненно поинтересовался Званцев.
Сзади опять затопали, загукали, заревели – как Званцеву показалось, уже почти рядом.
Обезьянам было легче, они двигались по деревьям, тогда как Званцеву казалось, что ему каждый сучок, каждый побег мешает, каждая лиана за ногу схватить норовит.
– Эволюция, – не оглядываясь, заметил Митрошка. А чего ему было оглядываться? У него зрение было панорамным, он одновременно на триста шестьдесят градусов видел, фиксируясь лишь на том, что считал важным для себя. – Если предки людей были такими, я понимаю, почему вы начали создавать «вторую природу». Техника решает все ваши проблемы.
– Не то время выбрал для философии, – ускоряя бег, бросил Званцев.
– Да вы не спешите, – посоветовал Дом. – Сейчас джунгли кончатся, будет большое рисовое поле, там я вас и встречу. Тут деревушка одна. Я тебе так скажу, Званцев, даже не ожидал, что в двадцать втором веке люди еще так живут. Каменный век!
– До твоего поля еще добраться надо, – мрачно сказал вулканолог. – Митрошка, если тебе нетрудно…
– Возьми дядю на ручки, – закончил за него робот. – Ты же человек, Званцев! Ты же звучишь гордо! Это же позор – сидеть у робота на руках!
Судя по реву и воплям, позади них собрались все обезьяны острова. И каждой из них хотелось стать именно той, что схватит Званцева. Митрошка на ходу легко подхватил его манипулятором, устроив на плече что-то вроде удобного седла. Званцев перевел дух.
– Сидя на плече у робота легко ощущать себя царем природы, верно? – сказал Митрошка.
– Иди ты! – огрызнулся Званцев и тревожно позвал: – Дом, ты где?
– Здесь! – отозвался Дом.
Джунгли оборвались неожиданно, под нижними конечностями Митрошки жирно зачавкала грязь. Званцев обернулся.
Обезьяны толпились на опушке леса. Званцеву было трудно разглядеть выражение их морд, но он не сомневался, что обезьяны испытывают разочарование.
Дом поднялся перед ними огромным голубоватым яйцом.
– Слезай, венец эволюции, – с явным облегчением сказал Митрошка, хотя Званцев для него был не тяжелее пушинки – на испытательном стенде робот поднимал груз весом в пятьдесят тонн.
– Смотри! – удивленно вскричал Званцев. – Смотри, что они делают!
Обезьяны пали ниц перед поднимающимся вверх Домом.
– Умные существа, – сказал Митрошка. – Вот они-то сразу поняли, кто является действительным царем природы!
– Не знаю, как у них с умом, – сказал Дом, – а разум действительно присутствует.
– С чего ты взял? – не выдержал вулканолог.
– А ты сам посмотри, – не спеша, объяснил Дом. – Они приняли меня за какое-то божество, так? А чтобы признать само наличие божества, надо обладать фантазией. Наличие же фантазии говорит о разумности существа. Званцев, надо связаться с зоологами, им во многом предстоит разобраться. Обезьяны этого острова совершили эволюционный скачок.
– И признали тебя своим божеством, – съязвил Званцев.
– Нет, Дом, – с сожалением сказал Митрошка. – Все-таки логика людей в чем-то ущербна. Они не возражают и даже с благосклонностью принимают, когда божеством признают их самих, но готовы спорить, если божеством начинают считать кого-то другого. Ты же атеист, Званцев!
– Если верить Дому, – мрачно сказал Званцев, – у меня нет права называться разумным существом. Если я не верю в бога, значит, у меня нет фантазии, а следовательно, я существо неразумное.
– Званцев, – сказал Дом. – Успокойся! Просто ваша фантазия в результате технического прогресса эволюционировала до того, что в этой гипотезе вы не нуждаетесь. Правда, во всем остальном вы ушли не слишком далеко от этих обезьян!
Дом плыл над лесом, Званцев плескался в душе, а Митрошка смотрел на обезьян, которые, собравшись на опушке леса, тянули к улетающему Дому лапы и что-то ревели.
– Слушай, Званцев, – Митрошка постучал в стенку душевой комнаты, где плескался Званцев. – Ты не задумывался, для чего люди развивали технику?
– Как это для чего? – удивился человек, появляясь в комнате с полотенцем на голове. – Чтобы собственную жизнь облегчить.
– Я в философском плане, – нетерпеливо сказал робот.
– Что ты имеешь в виду? – качнул головой Званцев. – Давай договаривай. Думаешь, я не вижу, что у тебя что-то нелестное для человечества на языке вертится.
Митрошка опустился в кресло.
– Все люди инвалиды, – объявил он. – Потому вы эволюционно не развиваетесь. Какие-то гены в процессе исторического развития потеряли. Вот и создали технику, как протезы, а теперь ее совершенствуете, совершенствуете… До конца дней вам не вырваться из этого тупика.
– Значит, еще не скоро, – с облегчением сказал Званцев.
– А это как сказать, – заметил Митрошка. – Ученые подсчитали, что в таком состоянии вы можете прожить не более трехсот тысяч лет. А потом геном исчерпает возможности своей модификации и – мементум мори!