Фантастические рассказы и повести
Шрифт:
– А где вы берете пресную воду?
– В кранах, где же еще.
– Что вы думаете о числе "пи"?
– спросил я.
Он рассмеялся.
– Я понял, вы меня разыгрываете, - сказал он.
– На работе я не думаю о числах. Если честно, на работе я думаю о своей жене.
Я сидел на скамейке и разглядывал женщин, проходящих мимо. Они были привлекательны, но не больше чем женщины на обычном земном курорте. Разве что поменьше пошлости и побольше хорошего вкуса. Ни одной вульгарно накрашенной, ни одной с бутылкой пива в руке. Но это ещё ничего не значит. Наверняка при близком знакомстве большинство из них окажутся злыми змеенышами, самоуверенными квохтушками и безмозглыми куклами Барби. Поживем - увидим. Наверняка этот мир не тот, который я ищу. Если это так, то через две недели я почувствую что он мне опостылел. Я никогда не выдерживал больше двух недель морских купаний. Но - к тому времени я должен найти ручей. Или хотя бы то, что заменяет его здесь.
Я выбрал наугад одну из гостиниц. К слову сказать, выбирать было нечего - все отели казались мне совершенно одинаковыми: одинаковая архитектура, одинаковый фасад, одинаковые призывные плакаты, одинаковая близость к морю. Различались они лишь названиями. Та, которую я выбрал, называлась "Кочующий альбатрос". Альбатрос, так альбатрос.
В холле, когда я заполнил карточку и поставил подпись, меня все же предупредили, что гостиница не совсем бесплатная. В последний день пребывания в ней с меня все-таки потребуют плату, небольшую и неденежную. Какую именно - секрет. Это будет сюрпризом. Я попробовал было настоять на своих правах.
– Вы уже поставили подпись, - сказали мне, - но, если вы настаиваете, то мы разорвем карточку. Вы можете найти и другие гостиницы в нашем городе.
Я согласился остаться. Наверняка в других гостиницах я найду то же самое.
Номер оказался просторен. В нем были тяжелые портьеры, деревянная мебель, выглядевшая почтенной, но не старой, встроенный в стену телевизор, настоящий камин и несколько довольно условных березовых чурок возле него.
Вечером я искупался в теплом море, сыграл партию в теннис, причем партнеры оказались превосходны, и посмотрел какую-то ерунду в видеозале. Ночью я читал книги, которых в моей комнате нашлось целых шесть полок. Книги были написаны неземными авторами. Та, что мне попалась, была оригинальна, но скучна. Я никак не мог привыкнуть к отсутствию сна. Исчез не только сон. Исчезли те видения, которые я без труда умел вызывать в своей земной жизни. На земле, стоило мне сосредоточиться и пожелать, как я видел калейдоскоп картин на мягкой черноте изнанки своих век, потом этот калейдоскоп превращался в стартовую точку знакомого пути и по знакомой дороге я уходил в другие миры. Это стало для меня привычным и почти автоматическим навыком. Здесь же, сколько я ни старался, перед моими глазами не возникало ничего. Чернота оставалась чернотой.
Спокойно, - сказал я сам себе. Возможно, это просто особенность местного мира. Возможно, в следующем мире будет все в порядке. Просто я очень далеко ушел. Я ведь не знаю здешней топологии, не знаю, что здесь ближе, а что дальше. Даже если ни в одном из следующих миров не будет возможности вернуться, нормально вернуться, я что-нибудь да придумаю. Как-нибудь сложится само. Это было слабым утешением, но мир, в который я попал, казался спокойным, мирным и безопасным.
Всего лишь казался.
Около двух часов ночи я услышал крик. Несколько секунд тишины упали как капли в колодец. Затем новые жуткие крики разорвали ночь. Я быстро встал, привел себя в порядок и открыл дверь. В коридоре уже было несколько человек. Они возбужденно переговаривались.
– Вы слышали?
– Это на втором этаже.
– А мне говорили, что один из гостей сумасшедший.
– Так это он кричит?
– А если он кого-то убил?
– А вам не кажется странным, что здесь только одноместные номера?
Народ болтал языками, но никто ничего не делал. Эти люди были изнежены. Они не привыкли боятся, но они не умели и действовать. Я оставил их и спустился в холл. Там сидел невозмутимый дежурный. Он листал журнал с фотографиями автомобилей.
– Вы слышали крики?
– Да-да.
– Вы уже выяснили что случилось?
– Да ничего не случилось, обычное дело. Убивают всегда по ночам. Иногда с криками, иногда без. Вы привыкнете.
– Что это значит?
– Ничего. Я и так сказал больше чем нужно.
– Я хочу вызвать полицию.
– У нас только внутренний телефон, - ответил дежурный.
– Но делаете же вы что-то в случае чрезвычайных обстоятельств!
– У нас не бывает обстоятельств.
Он снова уткнулся в свой журнал. Когда я поднялся к себе, в коридоре уже никого не было. Эти свиньи уже успокоились.
С утра все говорили только о ночном происшествии. Впрочем, никто не был особенно обеспокоен, даже женщины. Женщины делали круглые глаза и выдумывали совершенно невероятные версии, но, по правде говоря, им было все равно, о чем болтать. Глядя на них, я все больше убеждался, что попал в совершенно чужой мир, причем неизвестно насколько хороший и удобный для жизни.
Все же нашлись двое мужчин, скорее истеричных, чем решительных, которые заявили, что хотят покинуть отель. Не знаю, что произошло, но обоих я видел поздним вечером в баре. Они так никуда и не уехали. Зато выглядели они как оплеванные.
Вторую ночь я провел так же как и первую. Я взял другую книгу и, ещё не перелистнув первую страницу, понял нечто важное. Комнат в гостинице 365. 365 гостей. Книг тоже должно быть 365. Но 365 - это не просто число. Это число дней в году. Сейчас идет две тысячи первый, не високосный год. Значит, число дней ровно триста шестьдесят пять. При подписании бумаг в первый день мне сказали, что время пребывания в отеле может быть произвольным, но не больше года. Никто не задерживается здесь больше года. Я пересчитал книги. Шесть полок. На каждой - шестьдесят одна книга и лишь на самой верхней - шестьдесят. Все точно. Число книг совпадает с количеством дней. Но оставим эту загадку на утро.
В двенадцать минут третьего я снова услышал крик и понял, что все время ожидал этого. На этот раз кричала женщина и кричала долго. Крик доносился сверху и был приглушен расстоянием. Наверняка пятый или шестой этаж. Мой отель имел не только шесть полок с книгами в каждой комнате. Здесь было ещё и шесть этажей с жилыми комнатами. Сейчас я был уверен, что на каждом этаже шестьдесят один одноместный номер и лишь на верхнем шестьдесят. Мне даже не нужно было считать.
В этот раз ни один человек не вышел из своей комнаты. Я шел по совершенно пустым ночным коридорам. На всякий случай я захватил с собой изогнутый стальной прут, которым, теоретически, можно было помешивать угли в камине. Теоретически - потому что было лето и все камины стояли выключенными. В начале и в конце каждого коридора светила контрольная лампочка, а пространство посредине было погружено во тьму. Я поднялся лифтом на пятый этаж и сразу же заметил кровавые следы на полу. Это были следы босых женских ног. Женщина бежала неравномерными прыжками, дважды падала на колено, но ни разу не оперлась на пятки, чтобы отдохнуть. Судя по количеству вытекавшей крови тело будет лежать недалеко.
Я попробовал прут в руке. Вес около килограмма или полутора. Всего лишь; но смертельное оружие в умелых руках. Моя рука была умелой: вот уже больше тридцати лет я регулярно играю в теннис, поэтому ударить таким прутом смогу точно и сильно. Это не труднее, чем бить ракеткой по мячу.
Тело я нашел на лестнице. Кажется, жертва пыталась сбежать по ступеням, но силы оставили её и она свалилась головой вниз. Она была явно мертва; лежала спиной кверху. Руки в стороны, шея подвернута и возможно, сломана. Вся спина её была в глубоких разрезах. Не знаю, чем можно такие разрезы сделать. Во всяком случае, не ножом. Я прислушался: никаких звуков. Ни убийц, ни свидетелей, одни равнодушные, закрывшиеся в своих комнатах, как моллюски в раковинах. Второй раз в жизни я видел так близко перед собой тело, из которого только ушла жизнь. Но сейчас это была не мгновенная, безболезненная смерть, а концентрированный ужас и боль. На это было страшно смотреть. Это ведь совсем не то, что видеть смерть издалека, по телевизору, или читать кровавый детектив. Вероятно, наш мозг был первоначально рассчитан на гораздо большую событийность. Наши предки, как и дикие животные сейчас, постоянно находились под прессом страха, под угрозой смерти - как смерти от голода, с одной стороны, так и смерти насильственной, с другой. Как только человек создал себе более-менее комфортные условия, в нем проснулась тоска по ужасному - как по естественной для себя среде. Он почувствовал себя, как морская рыба в пресной воде - и стал сам добавлять соли. Может быть, в этом причина непрекращающихся войн и иных жестокостей, которые сопровождают нашу историю, причина того, что нам нравятся детективы, ужастики и приключенческие романы. И того, что радостно хохочет ребенок, когда взрослый делает из пальцев козу, которая идет ребенка забодать. Зло даже приятно, когда оно топчется в отдалении и лишь шевелит своими ложноножками. Но вблизи оно отвратительно и тошнотворно.