Фантастический альманах «Завтра». Выпуск четвертый
Шрифт:
— Ну-у… Не совсем. Кто-то должен свалиться вниз.
— Там ведь смерть!
— Догадливый…
— Господи…
Борис Арнольдович снова хотел кинуться туда, где барахтались в смертельной схватке две обезьяны, но Мардарий удержал его силой.
— Не лезь! — рявкнул он. — И ей не поможешь, и самому достанется! Может, тебе захотелось туда, вниз?!
— Господи, куда я попал? — Борис Арнольдович покорно обмяк.
— Куда, куда! Да не в самое плохое место! У вас, что ли, самки никогда не дерутся?
— Боже, конечно, нет! Хотя, знаешь, наверное,
— Не понимаю, не понимаю… Да все проще простого. Этот принцип тебе ведь уже объясняли. Чтобы корма хватало на всех, люди обязаны погибать. Отсюда — спокойное отношение к смерти. К драке до победного конца…
Между тем накал схватки не на жизнь, а на смерть стал явственно спадать. Дыхание сражающихся сделалось прерывистым и хриплым, визг и крики прекратились, они отнимали слишком много сил, а силы приходилось беречь.
— Они устали, Мардарий, они устали! Сейчас мы с тобой могли бы легко их разнять! — последний раз воспрянул Борис Арнольдович, но и последний раз его порыв был грубо и бесцеремонно усмирен.
— Молчи, Арнольдыч. Потерпи еще немного.
И как раз в этом миг каким-то неуловимым движением Нинель оторвалась от соперницы. Отступила на шаг и, вложив в решающий удар всю свою силу и массу, залепила такую тяжелую оплеуху, что Фанатея закачалась, теряя равновесие, замахала руками в пустоте и шумно полетела вниз, делая слабые попытки зацепиться за что-нибудь на лету. Но только листья оставались в ее судорожно сжимающихся пальцах.
Она скрылась во тьме джунглей, куда не пробивался ни один луч света, и тотчас снизу донесся затухающий предсмертный крик. Крик живого существа, которому перекусывают горло.
Нинель проводила побежденную соперницу взглядом, но этого ей, очевидно, показалось мало, она быстро спустилась вниз, на последнюю развилку, чтобы своими глазами зафиксировать кровавый финал. И зафиксировала, наверное. Во всяком случае, едва отзвучал отчаянный голос Фанатеи, как сразу по лесу разнесся торжествующий победный крик. Клич. Вопль.
— Га-а-а-а!
После чего Нинель еле-еле забралась наверх и уселась, не шевелясь. Затихла, не реагируя ни на что. И никто не решался к ней приблизиться.
Борис Арнольдович посмотрел вокруг. Оказалось, что вокруг полным-полно всякого освобожденного народа. Порфирий Абдрахманович тут, музыкант Фогель щурится близоруко, другие незнакомые четверорукие.
«Господи! — вдруг мелькнуло в голове Бориса Арнольдовича. — Что же теперь будет с Нинелью!» До сих пор у него не было времени думать о судьбе победительницы, но вот теперь схватка завершилась, а дальше-то что?
И, словно отвечая на его не высказанный вслух вопрос, Порфирий Абдрахманович, откашлявшись, произнес:
— Никто, конечно, не говорит, что каждый может безнаказанно нарушать шестую заповедь. Но, согласимся, все-таки шестая — не одиннадцатая. Мы же обязаны соизмерять эти вещи непосредственно. Если хотим быть объективными. Поэтому непосредственное мое решение будет таким: лишить мать двоих несовершеннолетних детей и волею Божьею вдову Нинель общественного пайка и направить на исправительные работы сроком до периода дождей. В качестве исправительных работ назначить сбор плодов в общественный фонд. За нарушение заповеди номер шесть: «Не убий!»
Но, учитывая безупречное поведение в прошлом, успехи подопечного Бориса… ммм… Арнольдовича, инородца и пришельца, по исправительным работам назначить отсрочку до начала периода дождей. Еще будут какие-нибудь мнения? Вопросы?
И Порфирий Абдрахманович очень подозрительным взглядом обвел собравшихся.
— Стало быть, ей завтра выходить на пастбище? На свою делянку? — счел необходимым уточнить Мардарий, конечно, ему проще, чем другим, было это сделать. — Стало быть, если она до начала периода дождей не совершит ничего противоправного, то будет считаться освобожденной от исправработ?
— Стало быть, — поставил точку оберпредседатель, но потом вдруг неожиданно для всех обратился к Борису Арнольдовичу: — У вас, уважаемый, какова судебная практика по аналогичным делам? Может, случайно, знаете?
— Вообще-то я всегда был от этого далек, однако слышал, что и у нас поэты редко живут долго, — несколько невпопад ответил бедняга.
Но публику и начальство, как ни странно, такой ответ вполне удовлетворил. Во всяком случае, никаких дополнительных вопросов не последовало.
Зрители и участники летучего судебного процесса так же незаметно рассредоточились, как перед этим собрались вместе. Последним ушел Мардарий, похлопав Бориса Арнольдовича по плечу. Оказывается, уже наступил вечер, вот-вот должен был начать возвращаться с пастбищ народ, и младшему председателю срочно требовалось скакать на свой КПП. Жизнь в джунглях шла дальше как ни в чем не бывало.
Проводив Мардария взглядом, Борис Арнольдович неуверенно приблизился к Нинели. Она продолжала оставаться ко всему безучастной, но ее дыхание уже выровнялось. Глядя на женщину со спины, невозможно было представить, что она делала совсем недавно. Это не умещалось в голове. В голове чужака, по крайней мере. И он почему-то думал, что Нинель тоже должна в этот момент переживать какие-то совершенно особенные чувства.
— Ну вот, — неожиданно сказала Нинель, резко поворачиваясь, — вот я и победила! Теперь вы мой, и уже больше никто никогда не станет на вас претендовать.
Конечно, если вы попытаетесь бежать с Острова, я препятствовать не буду. Но если вам придется остаться, знайте, ваше будущее на Острове определено.
Вероятно, сама эта мысль вас ужасает. Она и меня ужасает. Но я твердо знаю, что это пройдет. Мне в данном случае легче. Потому что вы скоро станете соответствовать нашим стандартам мужской красоты. Но я никогда не стану соответствовать вашим стандартам женской красоты. Вам, если вы останетесь на Острове, придется менять ваши стандарты. Это трудно. Возможно, на это уйдут годы. Ничего. Я подожду.