Фантастический альманах «Завтра». Выпуск четвертый
Шрифт:
— До изменения стандартов, полагаю, дело не дойдет, — сказал Борис Арнольдович твердо, — да и зачем вам такой урод, как я, пусть хвост вырастает, шерсть, но я никогда не стану таким орлом, как Мардарий.
— Скажете тоже, Мардарий! Этот солдафон! Сохрани и помилуй!
— Ну вы же знаете, что это не совсем так. И потом, он же вам явно симпатизирует…
— Скажете тоже — «симпатизирует»! Да он лет на восемь моложе!
— Разве в годах дело? Лишь бы человек был хороший.
— Так-то оно так…
На этом разговор прекратился.
Уже поздно было куда-то идти. День закончился, обезьянье стадо с шумом и гвалтом возвращалось с пастьбы…
— Что, что с вами?! — диким голосом вскричал Самуил Иванович издалека, завидя молчаливо нахохлившуюся Нинель, подскакивая к ней. — Ну-ка, ну-ка, кто это вас так, голубушка? Да что здесь наконец произошло?
— Кгм, — дипломатично кашлянул Борис Арнольдович, напоминая о своем существовании.
— И вы тоже пострадали! Ну-ка быстро рассказывайте все как на духу!
— Расскажите вы, Борис Арнольдович, вам легче это сделать, — слабым голосом попросила Нинель.
— Бой тут у нас был, — с трудом подбирая слова, начал Борис Арнольдович. — Фанатея пристала, царствие ей небесное.
— Что? Не может быть! Вы разделались с ней, голубушка, спасительница наша? Как я вам благодарен! Да разве только я? Весь Город! Все прогрессивное человечество!
Разрешите мне вас обнять, дорогая наша воительница за справедливость, прекрасная и отважная наша амазонка!
Пришлось Нинели встать и обратиться к публике лицом. Самуил Иванович неловко и как-то очень бережно обнял женщину. Наверное, ему давно не доводилось это делать. А тут и другие соседи стали поздравлять Нинель с победой. И ни в ком не заметно было тени сомнения, какой бы то ни было фальши.
«Нравы как нравы, — спокойно подумал Борис Арнольдович, — джунгли на то и джунгли, чтобы в них действовали особые законы и особые нравы…»
— Она так это подходит нагло, вон Борис Арнольдович не даст соврать, садится и лыбится, — стала рассказывать Нинель о своем геройстве сама: Борис Арнольдович оказался неспособным сделать это достаточно подробно и красочно, а больше надеяться было не на кого. — Я ей говорю тактично: «Идите-ка вы, дорогая, отсюда…» Верно, Борис Арнольдович?
Борис Арнольдович только кивал.
Конечно, Нинель кое-что в своем рассказе сознательно или нечаянно опускала, кое-что излагала не совсем так, как оно происходило на самом деле, но как он мог не кивать, если покорябанное и покрытое синяками лицо Нинели так одухотворенно сияло.
— А что она конкретно хотела-то?
— А, — небрежно отмахнулась Нинель, — Бориса Арнольдовича хотела отнять. Но он мне и самой пригодится! — и она игриво подмигнула подбитым глазом.
…Когда Борис Арнольдович ворочался в еще не обмятом гнезде, стараясь поудобней уложить в нем свое немалое тело, вдруг свет Луны, проникавший сквозь лаз, заслонился чем-то. Это была голова Нинели.
— Простите великодушно, Борис Арнольдович, но я не смогу заснуть, пока не объясню вам… Вы помните, что Фанатея болтала, ну насчет якобы прозвища? Так вы не верьте. Тарзаном вас некоторые называют, это правда. Но я — никогда. Я вас и в глаза и за глаза — исключительно по имени-отчеству.
— Спите спокойно, — успокоил Борис Арнольдович женщину, — с чего вы взяли, что я мог ей поверить? Даже и в мыслях у меня не было — верить. Но главное, что в них страшного — в прозвищах и в псевдонимах? Ровным счетом — ничего.
Наверное, Нинели хотелось как-то оспорить его последние слова, она чуть-чуть еще замешкалась, но потом решила, что для споров не время. И голова ее исчезла, уступив место звездам и Луне.
Так завершился еще один день, прожитый Борисом Арнольдовичем на обезьяньем острове.
— Вот и все, — сказала Нинель утром, — наши путешествия по Острову кончены. Жаль, не успела я вам показать резиденцию Генерального председателя. Но это пустяки. Мардарий покажет. Главное, остальное все успели. Передвижение и ориентирование вы освоили, в нравах наших разобрались, посещать мероприятия, надеюсь, полюбили.
Так что можете обходиться без посторонней помощи. Можете. Только очень прошу: не нарушайте правила техники безопасности. Свалитесь, как Фанатея, да и все.
Какой-то очень невеселой была с утра Нинель.
— Ну что же вы так! — Борис Арнольдович рассмеялся, желая подбодрить спасительницу и наставницу. — Я всегда буду нуждаться в ваших советах! И возможно, не сегодня завтра мне тоже делянку на пастбище определят. Сколько можно меня даром кормить. Я ведь всего лишь инженер, то есть человек, имеющий абсолютно бесполезную в вашем мире профессию.
Глаза бедной Нинели увлажнились, и она поскорее ускакала к детям искаться и потом больше не глядела на своего бывшего подопечного. А он опять поймал у себя на груди блоху, которой, казалось бы, неоткуда в новом гнезде взяться. Конечно, надо бы держаться от Нинели и других четвероруких подальше, но это условие совершенно невыполнимо…
Город опустел, а Борис Арнольдович остался. Он влез на самый верх, лег там на свежем ветерке и стал смотреть в небо. Сперва оно было безупречно голубым, но потом стало казаться чуть-чуть грязноватым по краям. Словно там зарождалось нечто вроде легкой облачности.
Скоро стало скучно. Захотелось куда-нибудь отправиться. Например, к Мардарию. Получить паек на день. Или к Фогелю, с которым до сих пор еще ни разу не довелось побеседовать накоротке. Или вообще в другой конец Города.
Можно попытаться самому отыскать резиденцию Генерального. Испытать пространственное чутье. Сработает — не сработает?
А можно вообще домой рвануть! Какой смысл задерживаться дольше? Пока оставляют одного, надо пользоваться. Потом, на глазах у общественности, куда убежишь? Да еще гражданином сделают.